Путь к свободе: О зависимости от вещей, людей и мнений

Мы видим примеры очень многих старцев, отцов-пустынников, которые, находясь у кого-то в гостях или сами принимая гостей и угощая их, вкушали разные яства, а потом многие дни постились, для того чтобы «наказать» себя за это маленькое отдохновение, утрудить свою плоть. Они считали для себя возможным такое временное отступление от той формы, которая в остальное время их жизни была для них строго обязательной. Эти подвижники знали, что правило существует для человека, а не человек для правила. Таким должно быть и наше отношение ко всем формам, ко всем правилам в Церкви.

Естественно, есть вещи, носящие догматический характер, которые останутся неизменными, незыблемыми. Но многое — например, строй богослужения, уставные особенности — менялось на протяжении истории Церкви и, безусловно, еще будет меняться. Главное — понимать, каков принцип этих изменений, что лежит в их основе. Одно дело, когда богослужение просто видоизменяется со временем, другое дело, когда оно сознательно сокращается, выхолащивается, упрощается и это делается по небрежению. Напротив, все, что делается по любви и с глубоким внутренним пониманием смысла богослужения, безусловно, в конечном итоге приносит не вред, а пользу.

«Можно или нельзя?»

Ни в коем случае не нужно ко всему тому, с чем мы сталкиваемся в Церкви, подходить в категориях «можно» или «нельзя». Придя в храм, человек действительно очень часто начинает с этих вопросов — «можно или нельзя?», а его нужно перенастраивать на другое: «полезно или не полезно». Почему? Потому что «можно или нельзя?» спрашивает ребенок у родителей. И родители разумные обязательно будут объяснять, почему что-то — можно, а что-то — нельзя, вредно или опасно, таким образом позволяя сыну или дочери приобрести самостоятельную систему ценностей, на которую он/она будет ориентироваться без того, чтобы задавать бесконечные вопросы «так нельзя или можно?». Почему нельзя зимой гулять раздетым на улице? Почему нельзя выходить из дома без зонтика, когда идет дождь? Почему нельзя пытаться с тем же самым зонтиком, представив, что это парашют, прыгать с третьего этажа? Если всего этого ребенку не объяснить, он так и будет все воспринимать в категориях «можно или нельзя». И в Церкви, если человека не учить и не объяснять ему, в чем смысл тех или иных церковных правил и установлений, он тоже так и останется на этом уровне.

Есть категория людей, думающих и ищущих, которых именно формальный подход и отталкивает от Церкви: то, что кто-то — или духовенство, или просто другие церковные люди, схватившиеся мертвой хваткой за форму — пытается им навязать эти «можно или нельзя». С другой стороны, в Церковь приходит очень много тех, кто готов воспринимать духовную жизнь именно в этом формальном ключе, понимая для себя спасение очень примитивно и вульгарно, как результат следования определенным правилам: «Поступай так — и спасешься». А нужно не только внешне поступать определенным образом, но еще и внутренне меняться, что неизмеримо труднее.

Держась за форму, жить проще, в том числе и в Церкви. Проще уверить себя, что я спасусь, если буду держаться этой формы, а все, кто ее не принял и кто ее чуждается, погибнут. Но наше спасение или погибель совершаются в нашем собственном сердце, и от формы и правил это зависит далеко не в первую очередь. Первостепенное значение имеет другое: каков дух нашей жизни и что является наполнением нашего сердца.

Поэтому, безусловно, людей, приходящих в Церковь, нужно учить понимать, что полезно и что вредно, что хорошо и что плохо, и давать им необходимые критерии различения одного и другого. Конечно, в какой-то ситуации мы можем сказать человеку: «Так говорил Господь в Евангелии», и этого указания будет достаточно: если человек имеет личное отношение ко Христу, он просто верит Ему на слово, а потом это слово в его жизни уже находит некое оправдание опытом, и человек приходит к пониманию, почему Господь так говорит. Но очень важно, чтобы священник, давая человеку ответ, как поступать в той или иной ситуации, мог свой ответ обосновать. Если священник этого не делает, то человеку в голову закрадывается сомнение: понимает ли сам батюшка, почему надо поступать именно так, а не иначе?

Вера должна быть разумной, вера должна быть выстраданной, тогда она станет в полном смысле этого слова верой, а не просто сводом обязательных к исполнению предписаний, за которыми веры как таковой может и не быть.

Внешнее и внутреннее

Почему все-таки нельзя прожить в категориях «можно и нельзя»? Чем опасно такое отношение к жизни — жизни христианской и жизни как таковой?