Путь к свободе: О зависимости от вещей, людей и мнений

Именно это осознание и помогает человеку, кем-то деформированному, кем-то изуродованному, стать самим собой, стать тем, кем его хочет видеть Господь. Может быть, люди, окружавшие меня, хотели, чтобы я был таким, каким они хотят меня видеть, и я вырос боязливым, неуверенным в себе, не знающим, чего я хочу от жизни. Но если во мне хватит внутренней способности увидеть, чего от меня ожидает Господь, — усмотреть, уяснить это для себя из Евангелия, то я сброшу с себя все то, что на мне было, и не буду оглядываться назад, а пойду туда, куда меня зовет Господь. И стану там другим человеком. Я не забуду при этом тех, кто не давал мне жить как должно, а постараюсь, может быть, и им помочь, потому что и в этом будет заключаться мое перерастание себя. Ведь если я побегу от них и брошу их, то это будет все-таки слабостью и трусостью. А у меня должно хватить сил и на себя, и на них. В какой-то момент, может быть, только на себя, но потом обязательно и на них.

Глава 9. Что такое свобода?

Разные свободы

На протяжении нескольких глав мы говорили о том, что отбирает у человека свободу, делает его рабом, связанным тем или иным: вещью ли, привычкой ли, стереотипами, страхами. И напоследок хотелось бы сказать о том, что такое свобода.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) настоятельно убеждает различать два совершенно разных вида добра: добро падшего естества и добро евангельское[30]. С неизбежностью мы столкнемся с необходимостью подобного различения и тогда, когда попытаемся определить, что такое свобода: есть свобода, которую любит и принимает мир, живущий без Бога, и есть свобода евангельская, христианская.

Говорить о том, что такое свобода сама по себе, действительно достаточно сложно, потому что для каждого человека, в зависимости от того, в каком состоянии он находится, каково его внутреннее устроение и его жизненные ценности, характерно свое понимание свободы. К примеру, для человека, который находится в заключении, свобода — не что иное, как возможность выйти наконец за пределы колючей проволоки. Человеку, живущему в нищете, который не может позволить себе элементарных необходимых ему вещей — качественного питания, одежды, не говоря уже о предметах более дорогостоящих и менее необходимых, свобода видится в богатстве, в достатке. Человек, взлелеявший в себе различные страсти, среди которых могут быть и страсти постыдные, и страсти, несущие в себе угрозу для окружающих, воспринимает свободу как возможность реализации этих страстей, и реализации безнаказанной.

И только лишь, пожалуй, христианин — это человек, который понимает, что он связан и скован не какими-то внешними обстоятельствами, а как раз теми самыми страстями, которые лишают его внутренней свободы следования за Христом. И только христианин воспринимает свободу как несвязанность тем, что его держит в повседневной жизни. Ведь он знает, что он хотел бы, например, любить, но его сердце связано завистью, ревностью, любовью к себе самому, и в нем нет любви к людям. Он хотел бы никогда никого не осуждать, но опять-таки всеми теми же страстями он связан, и они его, как какую-то марионетку, дергают за веревочки, заставляют судить и осуждать и произносить слова, которых он вроде бы произносить не хотел.

Один человек хочет быть свободным для того, чтобы делать то, что заблагорассудится, а другой хочет быть свободным для того, чтобы делать должное. Все зависит от состояния человека. Если говорить о том, как правильно понять, что такое свобода, нужно учитывать, что человек находится в состоянии падшем. И свобода для человека до грехопадения и для человека, который живет в условиях этого падения, — это две совершенно разные вещи. Недаром я привел в пример заключенного, который томится за решеткой и для которого свобода состоит в жизни на воле. Поскольку наша цель — стремиться к выходу из состояния падения, связанности грехом, стремиться к той иной жизни, в которой человек уже будет существом восстановленным, а не падшим, то, наверное, нам нужно ориентироваться на совершенное понимание свободы. А оно таково: свобода — это возможность жизни с Богом, возможность, которой ничто не препятствует и которую у человека ничто не может отнять из того, что есть в нем самом или вне его. Это и есть свобода.

О надежде и о свободе совершенной

Вполне естественно сомнение: может быть, такая совершенная свобода свойственна только святым, а нам, обычным людям, не стоит надеяться обрести ее в этой жизни?

Но если человек на что-то не надеется, он не только никогда к этому не придет, он даже на йоту не продвинется к этому. В любом деле, которым человек начинает заниматься, надежда играет ключевую роль, без нее и шага лишнего никто не сделает. Поэтому надеяться в любом случае нужно. Другой вопрос, в какой степени нам удастся освободиться…