Путь к свободе

— Пришла? — тихо спросил ее первый.

— Пришла, — волнуясь, ответила Аня, разглядывая незнакомца.

— Ну, идите за мной, — сказал он.

Пройдя по лощине, мокрой от росы, они спустились в широкий карьер и двинулись вдоль белого обрыва, минуя какие-то глыбы, похожие на меловые насыпи.

— Греческие каменоломни? — спросила Аня.

— Здесь они начинаются, — сказал высокий.

Вскоре они остановились, и Аня увидела перед собой в белой отвесной стене как бы разрезанного кургана черное отверстие, напоминающее разинутую пасть какого-то чудовища.

В его глубине вспыхнуло пламя. Аня вздрогнула: ей показалось, что голова чудовища задвигалась и пасть выдохнула огонь.

— Сейчас будем спускаться в подземелье, — предупредил ее провожатый, — я вам помогу. — Он взял ее под руку и повел, освещая дорогу карманным фонариком.

Когда они свернули за угол, их встретили двое партизан, несшие высоко над собой пылающие факелы. Всей группой они двинулись по ровной, широкой галерее куда-то вниз. Под ногами похрустывал мелкий известняковый щебень.

Вскоре они пришли в освещенный несколькими керосиновыми лампами тупик. У входа их встретили пять партизан, на них были серые шинели, теплые шапки и перекрещенные ремни, на которых висели патронташи и револьверы.

— Ну вот и хорошо! Горожанка пришла. Пожалуйте к нам сюда, — живо заговорил один из них. — Ты, Аннушка, у нас бой-девушка.

Аня сразу узнала Бардина.

— Аннушка, иди-ка сюда, — сказал Ковров, протянув к ней обе руки, а сам заглядывая в туннель, освещенный факелами, как будто надеялся увидеть там еще кого-то. — Ты что же, одна пришла? — спросил он.

— Да… одна, — не сразу ответила Аня.

— Одна? Ну, присядем, — предложил Ковров.

Аня окинула взглядом стены, увешанные оружием и картами. Между двумя сложенными из камня лежанками висело знамя.

Аня подошла к каменной плите, стоявшей посредине и служившей столом, и, садясь на каменную тумбу, заменявшую скамейку, собралась что-то сказать, но ее перебил вошедший огромного роста партизан в бурке, ласково поглядывавший на нее.

— Я таки побаивался за тебя, дивчина, — сказал он. — Сегодня белые бесятся, то и дело толкутся здесь.

— Вы, наверно, товарищ Колдоба? — спросила Аня, приподнимаясь и глядя на него широко раскрытыми глазами. Она еще не видела его.

— Колдоба. Садись, чего там…

Перед ней был человек, которого она так хотела видеть, тот самый бесстрашный партизан, о котором говорили в городе как о необычайно смелом человеке, уже успевшем несколькими неожиданными вылазками и налетами навести ужас на врагов. И вот, оказывается, это самый обыкновенный человек, у него только острые, проницательные глаза на добродушном лице.

— А что же не пришел отец? — спросил Колдоба.

Аня вздрогнула и закрыла лицо руками.

— Ах, вот что… — горестно протянул Ковров, поняв, что случилось неладное. — Ну, рассказывай.

Аня, всхлипывая и глотая слезы, рассказала обо всем.

Ковров выслушал ее, взглянул на помрачневшие лица своих товарищей, вскочил с тумбы и, заложив руки за спину, под расстегнутую шинель, стал, прихрамывая, ходить от стенки до стенки.

— Черт его побери! Поганый чебурешник! — заговорил председатель штаба Савельев.

Горбылевский, совсем больной, сидевший рядом, перебил его, стукнув кулаком по плите:

— Да, татар купили обещанием сделать Крым татарским государством…

— Вот именно! — подтвердила Аня. — Белые организуют татарские конные полки и бросают их против наших.

Ковров резко повернулся и подошел к столу, как бы желая вмешаться в разговор, но остановился и нахмурил лоб.

— Ну, Анна, отцу твоему поможем, что в наших силах. Поддержим геройских подпольщиков, — сказал он, садясь на тумбу. — А как там у вас в городе?

Аня обрисовала работу подпольщиков, передала английские и белогвардейские толки о партизанах как об опасной для них сейчас силе и в частности разговоры о Колдобе. Подробно рассказала о белогвардейских массовых арестах, о том, как подпольщики освободили приговоренных к смерти рыбаков. Она также сообщила штабу о новых частях английской морской пехоты, их расположении и вооружении.

Ковров поблагодарил Аню, сказав, что их последняя работа в городе смело может быть приравнена к большому выигранному партизанами сражению. Он не спускал с нее своих проницательных глаз, радуясь, что эта девушка стала такой сообразительной и отважной.

Ковров отвел Аню в сторонку.

— У меня к тебе есть особый разговор, — сказал он.

— Какой?

— Дело очень серьезное, — вздохнул он и посмотрел ей прямо в глаза. — Я хочу просить тебя лично организовать переправу через пролив. Нам необходимо связаться с красным командованием. Сделать это, как мне кажется, можно только через рыбаков. Через Ермолая… Приведи его сюда.

— Хорошо, — ответила Аня.

Ковров передал указания для председателя подпольной ячейки Стасова и предложил Ане сегодня же на рассвете вернуться в город.

— Да, лучше уйти поскорее, — сказал подошедший Бардин, — а то белые могут нас оцепить, и неизвестно, сколько они нас продержат. Войска у них наготове.

Вскоре Аня оставила каменоломни и вместе с партизаном, хромым лазутчиком, который держал с ней связь, ушла в город.