Путь к свободе

Колдоба протянул тяжелую руку, и все головы повернулись в ее направлении. Невдалеке, под горой, дымясь, догорал полуразрушенный снарядами дом.

— Товарищи бойцы! — повторил Колдоба, и пальцы его сложились в кулак. — Вы видите дым пожара! Вот каков «мир» и «покой», обещанный вам Антантой! Сюда пришли по морям интервенты — англичане и французы, которые для вашего «мира» не жалеют снарядов, для вашего «покоя» разрушают города. Есть ли среди вас хоть один, кто не пострадал бы от этих гадов и палачей? Они хотят в крови утопить всех рабочих и крестьян, вставших за свою свободу. Но этому не бывать! Коммунистическая партия ведет нас к победе, она указывает нам путь свержения рабства. И мы все пойдем по этому пути до последнего своего вздоха!

В толпе от края и до края прокатился шорох, словно ветер в листве перед бурей.

— Мы скованы кольцом бронированных кораблей, но наше красное знамя непобедимо!.. Немало товарищей ваших, братьев, мужей и сынов убито, отравлено, повешено белыми палачами. Наша кровь, пролитая по полям и горам, не пропадет. Что терять нам в борьбе? Лачуги? Грязь? Нищету свою? Нечего пролетариям терять, кроме своих цепей. Только штыком мы возьмем себе свободу!

— Возьмем!

— Смерть буржуям!

— Долой интервентов!

Гром восторженных криков взвился над Колдобой…

5

— Смотрите, смотрите! — раздались возгласы.

Посредине толпы происходило быстрое движение, словно крутилась воронка водоворота.

— Ведут! Ведут!

— Барынек ведут!

Шли две высокие женщины в сопровождении четырех вооруженных партизан.

— От суки! Наверно, стреляли…

Толпа двинулась, окружая арестованных женщин. Их с любопытством разглядывали.

Стасов подошел к Колдобе.

— Опасные арестованные, кажется…

Партизаны осадили толпу, образовав тесный круг, в середине — арестованные.

Колдоба подошел, посмотрел, улыбнулся.

— А ну, сдирай с них юбки!

Толпа насторожилась.

— Скидай, — приказал вооруженный пожилой рабочий, — не стесняйся!

Одна из женщин замялась, пряча за рукавом лицо.

— Скидай! Чего мнесся? — сердито повторил рабочий.

Юбки упали на мостовую.

— Ай-яй! Вот так бабы! — раздались голоса, и в толпе засмеялись.

На худых ногах были надеты новенькие, защитного цвета английские брюки.

— Раздевай! Раздевай!

С «женщин» содрали цветные блузки. На плечах блеснули золотые погоны.

— Ну-ка, бабы в штанах, как зовут? — спросил Колдоба.

Арестованные, бледные, молчали. Один с трудом выдавил:

— Я — Георгий Александрович Гумилев.

— Ух ты, живодер!

— Бей его, гада!

— А тебя как зовут, девонька?

Второй не пожелал отвечать.

— Ай так женки! Ничего себе бабочки!

— Храбрецы, в мамкину юбку лезете…

— Сволочи!..

Многие из рабочих кричали:

— Знаем мы их! Это контрразведчики.

— В расход!

Испуганные офицеры дрожали. Молодой, в чине поручика, начал просить:

— Я мобилизован. Я не сам пошел. По приказу взяли.

— Ух ты, молокосос!..

— Сколько убил рабочих? — спросил оборванный, босой партизан.

Другой партизан, крестьянин, разводил руками, сообщая обрадованно:

— А я дывлюсь: та що воно таке за мания — ни грудей, ни… Плоска, як доска. Чувствую, щось не тэ.

Вдруг на лошадях подлетели два смуглых парня:

— Где ваш командир? Нам Колдобу надо.

Их провели к Колдобе. Парни доложили, что они болгары из села Марфовка, что они собрали там много оружия и организуют крестьянский партизанский отряд.

Колдоба немедля послал к ним нескольких партизан для установления связи, чтобы усилить свои позиции в городе.

Колдоба глядел им вслед, взволнованно гладя патронташ. — Это большое дело, что деревня поднимается…

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

После разгрома мултыховцев среди офицерства господствовала растерянность. Многие настаивали на повторном ударе. Однако белое командование пришло к решению, что вести наступление только своими силами теперь уже совсем невозможно, что необходима активная поддержка Антанты. Отчаянные отпоры партизан в условиях, где каждый дом является крепостью, могут уничтожить по кускам части белых и в итоге разгромить весь гарнизон.

В три часа дня из крепости вышла английская морская пехота. Она двигалась по длинной шоссейной дороге, пролегающей среди темной зелени хлебов. Это был сплошной сверкающий поток касок, щетинистые волны штыков. Пехота шла непоколебимыми шеренгами взводов, с точно вымеренными интервалами. По бокам взводов шагали пружинистой поступью офицеры в хаки и блестящих ремнях. В интервалах шли пулеметчики с кольтами на спинах и связисты, ведущие мотоциклы, как прирученных собак.

Морская английская пехота надвигалась на город подобно машине, в которой каждый винтик начищен, смазан и зажат в общий механизм. Она шла на подавление восстания. Зуботычинами и крестом солдатам вбивали в голову, что, уничтожив большевиков, «русских варваров», они спасут культуру и цивилизацию. И они шли подавлять, карать и наводить «порядок».

Партизаны, заметив выступление англичан из крепости, немедленно проверили свое вооружение и расстановку сил, лихорадочно готовясь к отпору.

На улицах города выступление интервентов вызвало среди масс рабочих и бедноты единодушный протест. Шум и возмущение доносились до миноносцев, стоящих на рейде.