Путь к возвышению (СИ)

Ульфгар потешался над ним, но не злобно. Зато мастер Салхана постоянно одаривал строгим взглядом, точно на уроке. Алданон настолько устал его бояться, что в итоге перестал обращать внимание. Форд копал куда лучше, руки у него были сильные, рабочие, но болтал за троих, тяжело дыша от натуги. Энна снимала через кальку письмена, а также делала зарисовки с разных ракурсов. Из любопытства Алданон старался пройти мимо, чтобы взглянуть на рисунки, но когда Энна его подловила, то сама предложила оценить свою работу. Перекинутый через плечо тубус был забит листами.

Штрихи грифелем казались небрежными, но в точности копировали каждый неровный край разрушенной крыши, в то же время передавая печальное настроение разрухи — это было прекрасно, и Алданон, стесняясь, признался, что как раз учится рисовать.

— Ты рисуешь свои видения? — с восторгом уточнила Энна, чем смутила его ещё больше. — А мне покажешь? Обещаю не критиковать!

Алданон согласился до того, как успел сообразить, чего от него хотели: он так устал, что хватался за любую возможность прикоснуться к привычному. Когда солнце село, и даже магические огни едва спасали, мастер Салхана отпустил измождённых товарищей на ужин, а Алданон присоединился к Энне у костра со своей книгой набросков, запоздало вспомнив, что рисовал в основном лишь одну женщину.

— Она красивая, — улыбаясь, тихо сказала Энна. Понимая неловкость момента и как сложно художнику делиться работами, она никому не позволяла вмешаться и не демонстрировала на потеху особенно неудачные зарисовки — словом, Энна была взрослой и тактичной коллегой, а также профессионалом, указавшим на ошибки в пропорциях тела.

Как загипнотизированный, Алданон следил за её рукой, выводящей на чистой странице изящный эльфийский силуэт.

— Ого, ничего себе, — только и мог пробормотать он сокрушённо. — Тебе так легко это даётся…

Энна в ответ скромно пожала плечами.

— Вынужденные годы практики. Меня с детства память подводит: лица не запоминаю, ориентиры. Рисование — это не просто работа: скорее способ вспомнить. А уж такую красавицу я упустить не могу!

Алданон прокашлялся, провёл пальцем по свежему наброску и сменил тему:

— Её звали Фейн. Я нашёл принадлежащий ей амулет в описи артефактов с чёрного рынка, но так и не смог узнать, кто она такая.

— Думаешь, она пытается дотянуться до тебя? Я бы на её месте не хотела пропасть в забвении, — призналась Энна уже с толикой грусти, а сам Алданон содрогнулся от навязавшейся параллели с неупокоенными призраками.

— Не совсем так, ведь у образа нет сознания вне своего времени, но ты говоришь правильные вещи: никто не хочет исчезнуть бесследно.

— Было бы здорово объединить наши работы и заодно вернуть хоть какие-то имена истории. Может, интереса к археологии станет больше, если та станет более личной?

Благодаря своим талантам, Энна умудрялась украшать даже самые скучные вещи, вроде отчётов с места раскопок, грезила о чём-то большем и фантазировала почти как сам Алданон, но куда глобальнее. Широте её взглядов можно было только позавидовать — всё благодаря творческой натуре, стремящейся воспеть каждый камень. Конечно, её вдохновила мёртвая девушка, оставшаяся на задворках истории.

Звон колокольчиков заставил их подскочить — сработала звуковая ловушка, — однако в темноте ничего нельзя было разглядеть. Алданон сжал посох трясущимися руками, пока коллеги тоже хватались за оружие. Тишину ночи нарушил вой на десятки глоток, как казалось, доносящийся со всех сторон, затем уже ближе Алданон услышал рык и топот. Звери их окружали, как добычу.

Салхана первым выпустил в темноту конус пламени. Звери взвыли, завоняло палёной шерстью, однако атаку это не остановило. В лагерь, сминая палатку, ворвались кабаны, и Форд едва успел отпрыгнуть с их пути. К нему тут же подскочил волк, но парень вовремя выставил вперёд острие меча. Алданон едва заметил низкорослого Ульфгара в центре волчьей стаи, но размеры тот компенсировал громкими ругательствами и лихими взмахами топора. Когда Энна подоспела к нему, на ходу наиграв защитные чары, волки уже пытались отползти; на шкурах проступили тёмные росчерки ран.

— Эрни! — вопил Ульфгар, срывая голос. — Он был в палатке!

Глядя на опавшее, бесформенное тряпьё на земле, по которому топтались кабаны, Алданон уже не верил, что Эрн мог выжить, как и в возможность вообще к нему приблизиться. Напев призвал огромного медведя, и тот тут же рванул на помощь Салхане и Форду. Алданон же прибился к Энне и Ульфгару, моля Савраса о помощи в трудную минуту.

Фантомный, полупрозрачный образ вепря пронёсся перед ними и поднял дварфа над землёй на выпирающих клыках, а затем растаял. С той же стороны из темноты Алданон услышал топот копыт. На объяснения не было времени, поэтому он со всей силы толкнул Ульфгара посохом. Тот развернулся, угрожающе замахнулся на него топором и едва не столкнулся с пробегающим кабаном.