Путь к Замку, или Курс лекций о Франце Кафке

Другими словами, автор романа «Процесс» не только социальный пророк, но еще и писатель, в метафорической форме вскрывающий противоречивую суть вещей, процессов и явлений.

Кафка, по выражению Геннадия Айги, скользит «по лезвию имени Не-называемого»175. Поэтому его образы и сюжеты становятся иллюстрацией самых сложных, парадоксальных и трагических перипетий в жизни человека, общества и мира ХХ и XXI веков.

Итак, путешествие Франца Кафки в Россию официально началось в 1964, прервалось в 1968 и снова продолжилось в 1988 году. Но, подобно землемеру К. из романа «Замок», писатель и его книги пока еще не достигли желанной цели.

Приложение, или Еще немного Кафки

Карл Бранд. Обратное превращение Грегора Замзы

Отвратительный клопиный труп Грегора Замзы поручили убрать живодеру. Тот с помощником вывез за город тощее, высохшее тело и сбросил его на огромную кучу мусора. Как долго пролежало незарытым мертвое гниющее тело, установить невозможно, однако под действием жары оно уже начало источать ужасную вонь. Рой бесчисленных мух, кишевших днем над грудами мусора, не осмеливался приблизиться к этому страшному зловонному зрелищу.

Солнце уже клонилось за окружавшие город холмы, и с приходом темноты начала проступать холодная роса, так что все клопиное тело мертвого Грегора Замзы покрылось крупными каплями. Лежавшие рядом бумаги и черепки от каменных и жестяных горшков могли бы заметить, если бы тьма не сгустилась так плотно, как у Грегора Замзы внезапно начали подрагивать, высвободившись, три левые лапки, однако, возможно, они не придали бы значения этим вздрагиваниям, решив, что это просто ветер раскачивает его конечности. Но то был не ветер. Тут было другое: мертвое тело Грегора Замзы начало издавать нечто странное, намекавшее на неожиданную способность мыслить и выражавшееся в непрестанно повторяемой фразе: «Завтра я хочу собраться с силами и вернуться к ним». На этом поток мыслей обрывался, Грегор Замза никак не мог разгадать, что должна значить эта фраза.

Прошли часы. К тому времени он, однако, cмог настолько овладеть своим сознанием, что после невероятных усилий обрел-таки волю покинуть это место. И поскольку в течение долгих часов мысли его скапливались все теснее и теснее и начали нанизываться, будто в длинную цепочку, одна за другой, он подметил, к своему ужасу, что c его клопиным телом происходит причудливая перемена. Он не мог толком разглядеть, только чувствовал, что пара задних лапок, а с ними и все его тело начинают непостижимым образом вытягиваться.

И тут Грегор Замза со страхом осознал, что жив, что еще совсем недавно числился в мертвецах, а целые годы прежде провел в образе чудовищного, мерзкого клопа. Как давно уже он не думал об этих событиях. Он пытался определить, сколько дней примерно могло пройти с момента его мнимой смерти и нынешнего пробуждения.

Потом он сказал себе, что следует сохранять спокойствие, пока не наступит утро, и тогда уже при свете дня решить, как действовать дальше. Но, несмотря на это, он попытался точнее определить, где он, собственно, сейчас находится, и понял, что лежит на чем-то мягком. Воспользоваться своими конечностями он все же не решался. То, на чем он лежал, не могло быть кроватью. Еще меньше – соломой. Но постепенно ему становилось все тяжелее дышать, и оттого, что он лежал ничком, почти полностью сдавив лицо, ему поневоле пришлось сперва поднять голову, а поскольку он еще не в силах был долго держать ее на весу, повернуться в сторону всем туловищем. С удивлением он заметил в этот момент, как две конечности безболезненно отпали. Он приподнялся. Похоже, у него появились руки. Мучительное желание встать на две нижние конечности овладело им, но он был еще слишком слаб, чтобы помыслить о превращении в человека.

Время потянулось медленно. Он напряженно вслушивался, не донесется ли из предместья бой церковных часов. Неподвижно лежал на боку и прислушивался. Пробило четверть. После долгого изнурительного ожидания – половина, три четверти, пока, наконец, он не различил три удара. Его охватил озноб.

Он размышлял: значит, еще полтора часа, прежде чем придет день, а с ним и свет. Думать не хотелось. Но снова и снова затягивал его долгий, мучительный круговорот мыслей. В Грегоре с каждой минутой сильнее крепло подозрение (и все его тощее тело содрогалось от страха), что к нему возвращается человеческий облик. Наконец, он в отчаянии поднес верхние конечности ко лбу и прижал их к вискам. С ужасом ощутил, что у него есть пальцы, кисти рук, как у людей.