Путь к Земле («Кон-Тики»)

Я не понял, что он имеет в виду, но послушно последовал за ним Путь нам преграждала двухметровая стена, этакий металлический барьер, обойти который не было возможности, он, очевидно, опоясывал станцию по всему периметру. Кое-где в нем зияли круглые отверстия метрового поперечника. Коршунов приблизился к одному из них, пригнулся и полез туда, опираясь руками. Я остался один на один с космосом, но страховочный трос нетерпеливо дернулся – командир звал за собой. Я осторожно просунул в отверстие голову, повернул ее влево, вправо… и взгляд мой наткнулся на его башмаки! Коршунов стоял прямо на этом барьере, опять-таки перпендикулярно – в моем понимании – направлению «верх-низ»!

– Лезь смелее, штурман! – ободрил он меня. Но учти – магниты здесь только на балконе. Дальше соображай сам.

Я протиснул туловище в отверстие и встал рядом с ним. Мы действительно находились на нешироком балкончике, опоясывающем станцию. Звезды были теперь вверху. Луна внизу, а Солнца и Земли не было видно, их заслоняла возвышавшаяся нал нами 600-метровая башня. Вверх тянулась узенькая лесенка, окруженная ажурным заграждением.

– Как тебе это нравится, штурман? – Коршунов выбрал страховочный трос до ближайшего карабина, расстегнул его и защелкнул на заграждении лестницы, так что я оказался привязанным к ней. – Теперь придется тащиться туда, – он показал вверх, – 600 метров. Не могли лифт провести! На какой-то идиотский манипулятор соображения у них хватило…

– Но это легкие 600 метров, – попытался возразить я. – Все-таки невесомость.

– Вот именно, невесомость. – Он посмотрел вверх. Подумать только, хватило бы одного прыжка…

Он замолчал и задумчиво, как мне показалось, перевел взгляд вниз. Там простиралась девственная панорама Луны. Движение станции ощущалось отлично. Кратеры резво бежали навстречу и скрывались из виду, ныряя под край балкона.

– Как можно о таком говорить! – возмутился я. Пришлось бы прыгать абсолютно параллельно стене, самое малое отклонение – и навсегда затеряешься в космосе. – Я зябко поежился. – Вот будь у нас ранцевые двигатели…

Он поморщился:

– Ну, с ранцем смог бы не только Коршунов, но и какой-нибудь Слизняков… Ты знаешь, Перепелкин, каким людям давали в древности птичьи фамилии?

– И каким же?

Он снял с себя бинокль и повесил его мне на шею. Потом медленно отстегнул от своего пояса страховочный карабин. Посмотрел на меня сквозь прозрачное стекло шлема и широко усмехнулся.

– Да тем, которые умели летать… Смотри, штурман!

Я не успел шевельнуть пальцем – а до последнего момента был убежден, что идет очередной розыгрыш, – как он мгновенно присел, сильно оттолкнулся и пулей полетел вверх! Мне оставалось только провожать его взглядом и мысленно прикидывать, какие возможности у меня есть, чтобы в случае чего прийти на выручку. Получалось, что никаких. По лестнице я его не догоню, связаться с местным персоналом не успею, баки «Кон-Тики» пусты… Я с остановившимся сердцем следил за его полетом. Он несся параллельно стене, но вдруг мне показалось, что он все-таки от нее удаляется…

Еще через десяток секунд это стало очевидно. Он просчитался в момент толчка! Расстояние, отделявшее его от стены, постепенно увеличивалось. Пять метров, десять, пятнадцать… Неумолимая сила инерции несла его в космическое пространство, а мне оставалось стоять, задрав голову, и провожать его взглядом!..

5. Право на ошибку

Озаренный ясным лунным светом, Коршунов возносился все выше. И вдруг мне показалось, что он ближе к стене, чем полминуты назад!

Да! Неведомая сила искривила его траекторию и тащила теперь к станции. До лестницы оставалось четыре метра, три, два… Я услышал его удовлетворенное восклицание. Коршунов протянул руку и…

Он был уже там, наверху, а я все еще здесь, нас разделяла дистанция в 600 метров, и каждый из них состоял, наверное, из пяти ступенек, итого три тысячи!..

Я вспомнил, как мы выходили к станции, вспомнил его улыбку. «В космосе нет прямых путей к цели. Ты не учитываешь центробежных сил – раз; кориолисовых сил – два; приливных сил – три… Они подкрутят «Кон-Тики» прямо в ворота…»

Тогда роль футбольного мяча исполняло наше суденышко; теперь Коршунов сам сыграл эту роль. Наверное, он ждал, что и я последую его примеру…

Я снова посмотрел вверх. Он уже скрылся из виду, я был один во всей безграничной Вселенной. Расстояние, отделявшее меня от вершины станции, казалось бесконечным. Как он прыгал? Толкнулся изо всех сил, отклонение от вертикали было ничтожным, градусов пять… Или шесть? Он уносился ввысь, а слабая кориолисова сила медленно искривляла его траекторию, влекла его назад, к станции… И так будет с любым предметом, если сообщить ему ту же начальную скорость…

Я пригнулся, шагнул под ажурное заграждение, вцепился в ступеньки и пополз вверх. Что-то сильно дернуло меня за скафандр. Страховочный трос. Я отстегнул карабин от пояса и продолжил движение.