Путь к женщине (сборник)

  -- Ага. Вот то-то и дело. А говорите, везде были. Сейчас же идите туда. Вот где работают! Там в два счета рассудят ваше дело и дадут по загривку кому надо. Хотите я с вами пройду?

  -- Нет, нет... Потому что я не сейчас туда пойду... Завтра...

  -- Я могу зайти за вами завтра.

  -- Нет, я и не завтра...

  -- А откладывать этого дела нельзя!

   И профессору стоило великих трудов от него отвязаться.

   Субъект стоял в дверях и долго провожал его глазами, потом крикнул ему вдогонку бранное слово, дрянненько расхо­хотался, сплюнул, засунул руки в карманы шекспировских брюк и вернулся в толпу, на лестницу.

   Здание Комитета Коммунистической партии помещалось в старинном барском особняке, в глубине запущенного сада.

   Прежде чем войти в сад, профессор остановился и еще раз подумал, идти ли ему в партийный комитет или нет. Какое имеет отношение к его делу это учреждение? С чем он туда явится? С жалобой? Но на кого? В том-то и дело, что жаловаться было не на кого. Наоборот, не жаловаться на бездействие кого-нибудь хотелось ему, а выразить свое изумление перед той ко­лоссальной работой, которую выполняли все эти курупы, собесы, наробразы. И ему было положительно непонятно, откуда в такой короткий срок в такой некультурной стране на смену старых чиновников могли набрать такое несметное количество новых...

  -- Это партком? -- спросил он в саду у первого встречного.

  -- Нет, -- ответил тот. -- Это уком.

  -- Это уком? -- спросил профессор второго встречного.

  -- Нет, -- ответил тот. -- Это партком.

   Профессор прощупал сквозь пальто "Грамоту" и вошел в здание.

  -- Вам кого? -- тотчас же пересек ему дорогу совсем молодой человек крестьянского вида, костюмом и выражением лица похожий на банщика.

  -- Мне председателя.

  -- Какого председателя?

  -- Председателя партийного комитета.

   По лицу юноши расплылась широкая довольная улыбка.

  -- Разве в партийных комитетах председатели бывают? -- спросил он. -- Вам, наверное, секретаря?

  -- Ну, секретаря. Все равно.

  -- Тут тов. Аристарха спрашивают! -- сложив руки тру­бой, закричал юноша в глубину длинного коридора, пропустил профессора и, оправив на себе рубаху, снова сел на свой пост, за маленький столик возле дверей.

   Тов. Аристарх, пожилой человек, с торчащими, как щетина, наполовину черными, наполовину седыми волосами на голове и с такими же небритыми щеками и подбородком, встретил профессора очень приветливо, почти восторженно.

   -- А-а! -- воскликнул он, привстал с кресла и протянул гостю руку. -- Товарищ профессор! Наконец-то! Очень приятно! Мы давно собираемся вас использовать! Такая научная сила -- и пропадает даром! Садитесь, пожалуйста! Чем могу служить?

   Он говорил, а сам не спускал своих черных, необычайно живых, поблескивающих глаз с белой седины на висках у про­фессора, мучительно вспомнив о собственной седине: неужели он тоже так стар, как и этот профессор?

   Профессор сел и рассказал о цели своего визита.

  -- В исполкоме были? -- спросил тов. Аристарх, привыч­но-скоро пробежав "Грамоту" и опять уставясь жгучими глаза­ми в седину профессора и назойливо думая о своих сединах.

  -- Был, -- отвечал профессор.

   -- Ну и что же вам там сказали?

   -- Ничего.

  -- Как ничего? Что-нибудь да сказали?

  -- Ничего. Только записали номер "Грамоты".

  -- Ага! -- обрадовался и засиял, и затрепетал в кресле тов. Аристарх. -- Все-таки номер "Грамоты" записали? Значит, делу вашему дали ход. Пару недель подождите, а потом наве­дайтесь еще раз в исполком. А если там вам ничего удовлет­ворительного не скажут, тогда опять зайдите к нам. А мы за это время тоже со своей стороны справимся. Товарищ Корниенко, товарищ Фира! -- захлебываясь от радости и сияя, закричал он через раскрытую дверь в смежную комнату: -- Запишите сейчас! В одну из суббот известный историк права профессор Серебряков прочтет в нашем партклубе научную лекцию о ста­ром праве, а мы выставим пару наших ораторов, которые после него скажут свое слово о новом праве! Таким образом всю лек­цию в афишах и объявлениях можно будет назвать "Похороны старого права" или как-нибудь в этом роде, поударнее, похлеще! Значит, в эту субботу? -- спросил он у профессора, с сияющим лицом возвращая ему аккуратно сложенную вчетверо "Грамо­ту". -- Вот хорошо! Наконец-то мы вас используем! Тем более что мы со своей стороны тоже! Хотя, правда, сейчас мы бедны, очень бедны, касса наша пуста, но зато в будущем, если!

  -- Как же все-таки мне быть? -- спросил смущенный профессор.

  -- А вы в четверг вечером пришлите мне конспект ва­шей лекции, -- перебил его тов. Аристарх. -- Чтобы мы могли ознакомиться, о чем вы будете говорить.

  -- Нет, я не о лекции, я о пайке, -- тяжело произнес про­фессор. -- Неужели ждать две недели?

  -- Подождем, что вам ответят в исполкоме, -- успокои­тельно заметил тов. Аристарх. -- А пока что я могу вам ска­зать? Там больше меня знают. Говорите, вы и во всех отделах исполкома были? Что же вам там говорили?