Путь кама (СИ)

Акай еще не пришел. Видимо, троица еще не добралась до поселения. Отстали они от вьюжного пути или просто решили разбить лагерь там, где остановились ради Ала, Мар не ведал, но прекрасно понимал другое: с Хадом парням безопасно.

Старый шаман состоял из стали убеждений, молниеносных рефлексов и инстинктов. Такого молодца сыскать тяжело, даже среди братьев-шаманов, поэтому страшиться рядом с ним было нечего.

Разведя костер в центре юрты, парень снял дубленку и бросил рядом с циновкой. Тепло ласково прошлось по его чреслам и заставило зевнуть. Тени, напротив, взбодрились, заплясали по стенам, пугливо прячась от отсветов пламени. Невообразимый поток энергии разлился вокруг, привлеченный мотыльком к источнику тепла, и неторопливо пополз к небу вместе с дымом.

Духи были довольны. Они любили пламя, как любят верующие свои храмы. Сжигая в огненном вихре боль, злость, человеческие слабости, которыми была наполнена их жизнь ДО, души становились ближе к тэнгри, ощущали благодать, неведомую им доселе.

Мар лег на циновку, укутался шерстяной накидной, которая заменяла камам одеяло, и уснул. Его убаюкал треск поленьев, вой за самодельными стенами лачуги и умиротворение загробных существ. Что бы ни ждало его впереди, сейчас он спал: покачивался в безмятежной лодке Бо, пил самодельное пиво с Асаем, радовался победе в соревнованиях с вэшками.

Прошел час, другой. В юрту никто не вернулся.

За плечо кто-то потряс и Мар открыл глаза. Сладко зевнул. Он надеялся увидеть плоское лицо Геры, но ошибся. Рядом с ним на овечьей шкуре сидела Клубничка. За ее спиной стоял Безым, Хад и пара шаманов, обычно охраняющих Тимучина.

— Мар, г-где Г-геракл? — тихо, чтобы не напугать сонного друга, спросила девчушка. В ее глазах читалась тревога.

— Не знаю, — растерянно пробормотал Мархи. — Я первым пришел в юрту и лег. А что? Дядя Хад, где пухляк?

Старшие переглянулись.

— Не ведаю, отрок. Мы прибыли в селение ночью и сразу же разбрелись на ночлег.

— Я решила принести отвару, — перебила его Клубничка. — В полночь от-тнесла в Дом Предков хлебных к-крошек для подношений и зашла к вам. Кроме тебя в юрте никого не было. И я пошла к дяде медведю спросить, где Акай.

— Мы камлали. Пытались сыскать мальчишку через птиц. Не вышло, — добавил Хад.

На старике была безликая маска из деревянной пластины с бисерными шорами. По плечам расстилалась шкура бурого медведя. Значит, он не врал и они, действительно, ходили в Нижний мир на поиски ученика.

— В селении Геры нет, — добавил Безым и нервно хмыкнул.

Мар не стал дожидаться, пока учителя закончат повествование. И так все понятно. Чего объяснять? Он встал, натянул дубленку, поискав под шкурами обувь, посмотрел на Клубничку:

— Где унты?

Клубничка зарделась.

— Может, тебе не ходить? На улице мороз… И Ал собрался идти. Ждет у выхода из деревни.

Парнишка помедлил, почесал затылок и несогласно качнул головой. Что бы ни было между ним и белым, Акая надо найти. А с Алом он разберется потом.

— Отдай унты!

Девочка встала, прошлась к дальней стене и, чуть помедлив, притащила обувь к циновке. Попытка оставить друга в деревне провалилась, и ей осталось только ожидать завершения миссии.

Мужчины вышли в морозное утро и, встретившись с другими путейцами из соседней юрты, двинулись к центральным вратам. Ночная пурга прекратилась. Меж снежных барханов к деревянным столбам потянулись люди со всего поселка. Прошло немногим более четверти часа, как шаманы собрались в один небольшой народец и, обсудив планы, разгруппировавшись, разошлись по четырем сторонам света.

— Почему он ушел? — спросил у Мархи старый Безым, как только они отошли от камов на расстояние, откуда их не слышал ни один слухач.

Мар задумался. И правда, зачем неповоротливому каму сбегать из поселка? Страх? Обида? Тоска?

— Одиночество.

Старый Оциола, плывущий рядом, словно туманное человекоподобное облако, замолчал также резко, как заговорил и устремил взгляд к горизонту.

В сердце подростка что-то заныло и больно сжалось. Чувство, похожее на вину, заскреблось под толстой коркой самолюбия, как это бывало каждый раз, когда он рвал учебники одноклассников или пинал слабого очкарика из младших.

Да, старик был прав. И Мар знал, чувствовал это, ибо видел себя охотником, испытывающим угрызения совести перед совершенством природы. Перед идеальным созданием, которое посмел сгубить.

Дух остановился. Его черные глаза сузились, всматриваясь в пространство. Рука поднялась, указала на бурую точку за очередным снежным заносом.

— Акай! — закричал юнец и стрелой кинулся к тому месту, на которое показал помощник.

— Мархи! — рыкнул Безым, но поняв, что того не остановить, побежал следом.

Тело мальчика быстро приближалось, Мархи летел, словно стрела. Перепрыгнув через очередную ледяную глыбу, он приземлился совсем рядом. Всмотрелся.

Акая был скрюченным и маленьким (совсем кроха среди белого, беспросветного плена). Не двигался. Синяя кожа поблескивала кристаллами льда, а в распахнутых глазах застыл ужас.

Спасти мальчишку казалось невозможным, последний осколок ами покинул землю Ольхона еще до того, как Путь вышел на поиски.