Путь кама (СИ)

Мархи упал рядом с другом на снежный наст и громко завыл. Смерть Геракла, глупая, нелепая, разбудила в нем память. И из укромных уголков стали всплывать мгновения, мозаика того, что они с Алом творили неделю, месяц, год назад.

«Толстяк, тупица, слабак», — смеялись из прошлого Ник и Макс.

«А ты, размазня, сдохнешь, захлебнувшись своим жиром и соплями», — выкрикивал белоголовый кам.

— Это мы! Мы виноваты! — закричал Мар, не в силах сдержаться. Он, наконец, ответил Безыму на вопрос, почему ушел Акай, только бесполезные слова повисли в воздухе бесполезным грузом и уже ничем не смогли помочь мертвецу.

— Пошли, сынок, — прошептал кам, поднял ученика, и они медленно, обнявшись, зашагали к деревне.

— Что будет с телом? — спросил парень, когда они подходили к истуканам поселения.

— Черные шаманы поднимут его на Кайлас и заложат камнями рядом с другими покойниками. Часть души вернется в Дом Духов, остальные — уйдут в свои миры. Так было, есть и будет до скончания времен.

— А я? Я смогу попросить у него прощения?

Безым покосился на ученика, кротко кивнул.

— Сможешь и попросишь. Такова доля кама, только через прощение загубленных душ он обретает опыт.

Мужчины: юный и пожилой прошли низину и поднялись на пригорок, откуда открывался лучший вид на селение. Ветер умолк, на небосклоне засветила звезда, как две капли воды похожая на Солнце. Чуть поодаль, справа, вынырнула из сумрака каменная пирамида Кайласа с белой шапкой и трещиной во всю грань.

Что-то не так, — с тревогой сказал Безым и приказал Мару поторапливаться.

Над многими юртами поднимался дым, но вился он не нитью, как это обычно бывало в зимнюю пору, а клубился черными шапками. Кое-где войлок полусфер уже обугливался, и сквозь него проступали алые огненные всполохи.

С четырех сторон к деревне потянулись цепочки путейцев, которые также, как Мар с Безымом, заспешили на помощь к Тимучину. Он и Клубничка — единственные, кто остались сторожить жилища.

Ворвавшись на пожарище, превратившее селение в гигантский факел, Безым, с одной, и Хад, с другой стороны, кинулись к юрте Тимучина. Небольшое строение пока держалось. Огонь лишь слегка лизнул полог позади входа. Люди из охраны главы, которые вместе со всеми ушли на поиски Акая, оттолкнули товарищей и вошли в дым. Защищать жизнь главы была их обязанность, поэтому губить путейцев-шаманов они не имели права.

Через мгновение мужчины вылетели их юрты, держа на руках хозяина. Тимучин был жив, но без сознания. Его положили на одеяло, обтерли лицо снежными комками и попытались вернуть в Срединный мир.

Старуха с дряблой, словно помятой веками, кожей прикрыла почерневшее от гари лицо маской, накинула лисий полушубок и под бой бубна ушла в Нижний мир искать душу великого кама.

Камлание закончилось, едва солнце перевалило к закату. Удары колотушки замедлили темп, и славный Тимучин, наконец, открыл глаза. Вздохнул глубоко и протяжно. Шаманы дружной толпой приземлились перед главой на колени и наклонили головы в приветствии. Из глаз многих брызнули слезы счастья.

— Где Клубничка? — прервал тихую радость народа Мар, который не склонился перед стариком, как другие.

Тимучин перевел мутный взгляд на парня и жестом заставил того сесть рядом.

— Украли. Защита селения не подмогнула.

— Кто? — удивился Мар.

Только вчера он узнал, что девочка — сирота, и теперь ему говорят, что пришел некто настолько сильный, могущий своротить истуканов божеств и выкрасть рыжую малышню прямо из-под носа великого главы.

— Восточный бог Ата Улан. Дай-ка отдышусь, внучок. Не торопи. Все равно боле ничего не знаю. Видел образину тэнгри, как он схватил малышку. А что дальше, не ведаю.

Белый кам выудил из кармана монету с отчеканенным профилем медведя и вложил подарок Асая в ладонь его внуку.

— Храни подарок деда. Авось когда пригодится.

Старуха с кошельком

Хата Эдуген, дщерь Мала Тэнгри и мать земли плодородной, возлюбила супротив наказа отца Ата-Улана. Отдалась ему и возлегла на ложе Восточного божества. Только напрасны были ее надежды, после ночи с богиней отрекся паук от клятв и ушел восвояси. Оставил тайную жену горевать по утерянному.

Поникла хата, аки цветок без влаги, но получив семя, что возродило жизнь в чреве и сердце ее, расцвела пуще прежнего. Поклялась она сберечь тело свое до дня рождения дитя.