Путь. Книга третья

– Да, – усмехаюсь я, – именно так, дочь Дорга. Это моя любовь, делающая меня неуязвимым для злословия. А тебе вредно волноваться… в твоём положении. Всего хорошего!

Наверно, я жесток. Возможно, мне нужно было подобрать слова… не знаю. Утешать Дейзи теперь не моя обязанность. Я не хочу причинять ей боль. Но и видеть больше – не желаю! Решительно отхожу, нахожу стол с напитками, тянусь к бокалу…

– Ты так расстроился из-за Дейзи?

Нежные и сильные руки обнимают меня, браслеты королей холодят разгорячённую кожу.

– Она спросила, счастлив ли я.

– После чего ты вспомнил, с каким кошмаром ты живёшь, и с горя собрался напиться?

Улыбаюсь, разворачиваюсь и тону в синеве любимых глаз:

– Боюсь, чтобы смириться с этим фактом, кресса недостаточно. Нужны более сильные средства!

– Какие? – провокационно спрашивает Джэд.

– Поцелуй меня…

– Прямо здесь? При всех? Дочь Дорга смотрит… Ты хочешь ей досадить?

– Если бы я хотел ей досадить, я попросил бы взять меня прилюдно! И после её слов мне не было бы стыдно, Синеглазый! Я отдался бы тебе прямо на этом столе, скинув к чёрту посуду! Может, после этого до неё, наконец-то, дошло бы, насколько меня не волнует чьё-то мнение!

Джэд осторожно влечёт меня к себе, тревожно заглядывает в глаза:

– Дэрэк… Если она посмела обидеть, оскорбить тебя!..

– Нет, любовь моя. Она сказала, что я очень похорошел… и что ты уделяешь мало внимания собственной жене.

Я знаю, что он поймёт – так же, как понял я. И жду его реакции. Если он сейчас пойдёт разыскивать Эльгер, я смирюсь. Во всяком случае, сдержусь…

Меня целуют – страстно и отчаянно.

– Джэд… Ты понимаешь, что ты делаешь?

– Да. Выбираю.

Снова поцелуй.

– Джэд… пути назад не будет.

– К чёрту!

На нас смотрит не только Дейзи.

– Джэд! Я не…

– Ещё одно слово – и я воспользуюсь твоим предложением, понял?! Насчёт стола! Чтобы уже ни у кого не осталось сомнений!

У меня их точно не осталось.

– Идём, – отрывается от моих губ Синеглазый, – Дани с Элией ждут.

Он не убирает рук с моей талии. После того, что мы сейчас устроили, это смехотворно.

– Кстати… Знаешь, кто поймал венок?

– Кто?

– Вейзе, дочь Бекша!

– Которой сто шестьдесят три года?!

– Ну… Она не замужем!

Наш дружный хохот стирает последние переживания.

– Ты будешь со мной танцевать?

– Тебе не жалко своих ног? – хмыкаю я.

– Дэрэк, ты весь – стихийное бедствие! Ноги – самое малое из того, чем я готов пожертвовать ради тебя!

– Например, посудой?

– Например, самолюбием…

Я вздрагиваю и поднимаю голову:

– Ты точно не пожалеешь о том, что сегодня наговорил?

– Хоть раз в жизни я сожалел о данных тебе обещаниях?

Мне кажется, что я пьян – настолько его слова кружат голову.

Моя любовь ненормальна?

Наши отношения не идеальны?

Я счастлив?

Когда я отвечу себе на первые два вопроса, я узнаю ответ на последний.

Первый поцелуй

– Джэд, счастье моё… прижмись скорей.

Я тону в его взгляде. Неужели он так любит меня – меня!..

– Дэрэк, ты совсем не сердишься? Я тебе всю ночь спать не давал.

Не просто не давал – кулаком под рёбра заехал… Когда в себя пришёл, синяк уже багровым наливался. Чёрт, да что я за тварь такая! Хоть в оковах спи, право слово!

– Синеглазый, прекрати. От синяка того уже и следа не осталось. Джэд… Джэд! Это что за всхлипы?! Спятил? Сокровище моё, радость, жизнь моя… да всего избей, я же только за тебя переживать буду, любовь моя неприкаянная…

Всё… уткнуться ему в живот и дать себе волю. Слёзы не слёзы, но сухие рыдания сотрясают всего.

– Джэд, пожалуйста! Не мучь себя! Ну, посмотри, чистая кожа, гладкая, нежная, как тебе нравится. Вот, протяни руку, погладь.

Сильный и бесстрастный я для других. Дэрэк знает мои слабости лучше меня самого. И я послушно глажу мягкое, светлое тело, такое податливое и отзывчивое на ласку.

– Ты ещё предложи…

– Предложу! После того, как ты хоть немного восстановишься. Сейчас ты измучен – и морально, и физически. Мне ли не знать, как тебя изматывают кошмары! Поэтому сейчас ты просто отдохнёшь, а после нас в Лооле ждёт Спалк. Весьма обеспокоенный.

– Что-то у них не ладится в Пещерах. А ты меня и завтракать не потащишь?

Мой принц грустно улыбается:

– Ты же всё равно есть не сможешь, только давиться будешь, чтобы мне угодить. Я же чувствую твою тошноту, и голова у меня кружится вместе с твоей… Уникальное ты создание! С виду никогда не заподозришь, насколько тебе бывает плохо. Даже в этот момент – воплощение могущества, красоты, уверенности. У тебя из шикарной гривы волосок не выбился, не смотрел бы полночи, как ты мечешься в бреду, – решил бы, что спал сладким сном…

Он срывается на стон. Тихий, сдавленный, тут же загнанный внутрь.

– Это магия, – оправдываюсь я, – невольная и неосознанная. А ты хочешь видеть меня лохматым? Только намекни!

– Я хочу видеть тебя здоровым, – руки впиваются в волосы, теребят пряди, – счастливым, свободным от душевной боли. Ты встать сможешь?

– Смогу. Достань из шкафа рубашку потеплее, пожалуйста.

Он приносит две – самые глухие и плотные:

– Лучше эту – шея совсем закрыта. Никто не поймёт, что тебя знобит. Помочь?