Путь королей

Далинар лишь покачал головой. Ревнителям нельзя вмешиваться в политику, какой бы ни был их орден. Им это было официально запрещено со времен Иерократии. Но, как и с большинством вещей в жизни, слова расходились с делом. Светлоглазые не могли удержаться, чтобы не использовать ревнителей в своих интригах, и потому ордена все сильней и сильней вливались в придворную жизнь.

— Отец? — позвал Адолин. — Наши люди на месте.

— Хорошо. — Далинар стиснул зубы и пересек маленький остров. Пора отыграть свою роль до закономерного провала.

Великий князь прошел мимо очага, и от волны густого жара левая сторона его лица покрылась каплями пота, в то время как правая по-прежнему ощущала осеннюю прохладу. Адолин ускорил шаг и догнал его, держа руку на мече:

— Отец? Что мы делаем?

— Ведем себя вызывающе, — сказал великий князь Холин, решительно направляясь туда, где переговаривались Элокар и Садеас.

Толпа приспешников неохотно расступилась, пропуская его.

— …и я думаю, что… — Король осекся, увидев Далинара. — Да, дядя?

— Садеас, — проговорил Далинар, — как далеко ты продвинулся в своем расследовании дела о подрезанной подпруге?

Садеас моргнул. Он держал в правой руке чашу с фиолетовым вином; длинное красное бархатное одеяние, открытое спереди, демонстрировало кружевное жабо белой рубашки.

— Далинар, ты…

— Садеас, расследование, — жестко повторил Далинар.

Тот со вздохом посмотрел на Элокара:

— Ваше величество, я, вообще-то, собирался сделать официальное объявление по этому самому поводу сегодня ночью. И хотел подождать еще немного, но если Далинар настаивает…

— Настаиваю, — сказал Далинар.

— Садеас, да говори уже! — воскликнул король. — Теперь и мне любопытно.

Элокар махнул слуге, и тот поспешил к флейтистке, чтобы заставить ее прекратить играть, а другой слуга в это время позвонил в колокол, призывая всех к молчанию. Через несколько секунд на острове все замерло.

Садеас посмотрел на Далинара и изобразил гримасу, которая словно говорила: «Ты сам напросился, дружище».

Далинар скрестил руки на груди, не спуская с Садеаса пристального взгляда. Шесть его кобальтовых гвардейцев приблизились, и Далинар заметил неподалеку группу похожих светлоглазых офицеров из военного лагеря Садеаса.

— Строго говоря, я не рассчитывал на столь многочисленную публику, — начал Садеас, — это в большей степени предназначалось лишь для вашего величества.

«Маловероятно», — подумал Далинар, пытаясь справиться с тревогой. Что он будет делать, если Адолин окажется прав и Садеас обвинит его в попытке убить Элокара?

Без сомнений, Алеткару пришел бы конец. Далинар не уйдет тихо, и князья начнут воевать друг с другом. Неустойчивый мир, удерживавший их вместе последние десять лет, рухнет. Элокар с подобным точно не справится.

Кроме того, если дойдет до драки, Далинару не поздоровится. Соратники достаточно далеко от него; сражаться с Садеасом будет очень нелегко, а если к тому присоединятся несколько офицеров, Далинара попросту задавят числом. Он понимал, почему Адолин считал ужасной глупостью прислушиваться к видениям. И все-таки некое сверхъестественное чутье подсказывало, что он поступил правильно. Великий князь еще ни разу не ощущал такой уверенности в этом, как в момент, когда готовился услышать приговор.

— Садеас, не утомляй меня спектаклем, — попросил Элокар. — Они слушают. Я слушаю. У Далинара, похоже, вот-вот жила на виске лопнет. Говори.

— Ну ладно. — Садеас отдал чашу с вином слуге. — Моим самым первым заданием в качестве великого князя осведомленности стало разобраться в истинной сути покушения на жизнь его величества во время охоты на большепанцирника.

Он махнул рукой одному из своих людей, и тот куда-то убежал. Другой шагнул вперед и вручил Садеасу лопнувший кожаный ремень.

— Я показал эту подпругу трем разным кожевенникам в трех разных военных лагерях. Каждый пришел к одному и тому же выводу. Ее перерезали. Кожа относительно новая, за ней хорошо ухаживали, в других местах не видно ни трещин, ни потертостей. Разрыв слишком ровный. В этом месте ремень рассекли.

Далинар ощутил укол ужаса. Сам он обнаружил почти то же самое, но из уст Садеаса все звучало хуже не придумаешь.

— И с какой целью… — начал Далинар.

Садеас вскинул руку:

— Пожалуйста, великий князь. Сперва вы требуете моего отчета, а потом перебиваете?

Далинар застыл. Вокруг них собиралось все больше и больше светлоглазых. Он ощущал их напряжение.

— Но когда ее перерезали? — продолжил Садеас, вновь обращаясь к толпе зрителей. У него и впрямь была склонность к театральности. — Это же ключевой момент, понимаете? Я взял на себя смелость допросить множество людей из тех, что участвовали в охоте. Никто ничего особенного не видел, хотя все припомнили одну странную вещь. Тот момент, когда светлорд Далинар и его величество помчались наперегонки к скале. Момент, когда они остались наедине.

Позади кто-то начал шептаться.

— Была одна проблема, — продолжил Садеас. — Та, которую подметил сам Далинар. Зачем перерезать подпругу на седле осколочника? Глупый поступок. Падение с лошади не причинило бы вреда человеку в осколочном доспехе.