Путь на Амальтею

В розовой пустоте висел планетолет. Он был виден совершенно отчетливо и во всех подробностях и находился, по-видимому, километрах в трех от «Тахмасиба», Это был фотонный грузовик первого класса с параболическим отражателем, похожим на растопыренную юбку, с круглой жилой гондолой и дисковидным грузовым отсеком, с тремя сигарами аварийных ракет на далеко вынесенных кронштейнах. Он висел вертикально и совершенно неподвижно. И он был серый, как на экране черно-белого кино.

- Кто же это? - пробормотал Дауге. - Неужели Петрушевский?

- П-погляди на отражатель, - сказал Юрковский.

Отражатель серого планетолета был обломан с края.

- Тоже не повезло ребятам, - сказал Дауге.

- О, - сказал Моллар. - А вон еще один.

Второй планетолет - точно такой же - висел дальше и глубже первого.

- И у этого обломан отражатель, - сказал Дауге.

- Я з-знаю, - сказал неожиданно Юрковский. - Это наш «Тахмасиб». М-мираж.

Это был двойной мираж. Несколько радужных пузырей стремительно поднялись из глубины, и призраки «Тахмасиба» исказились, задрожали и растаяли. А правее и выше появились еще три призрака.

- Какие красивые пузыри, - сказал Моллар. - Они поют.

Он снова лег на спину. У него пошла носом кровь и он сморкался и морщился, и все поглядывал на планетологов, не видят ли они. Они, конечно, не видели.

- Вот, - сказал Дауге. - Ты говоришь, что здесь скучно.

- Я н-не говорю, - сказал Юрковский.

- Нет, говоришь, - сказал Дауге. - Ты брюзжишь, что скучно.

Оба старались не глядеть на Моллара. Кровь остановить было нельзя. Она свернется сама. Радиооптика нужно было бы отнести в амортизатор, но… Ничего, она свернется. Моллар тихо сморкался.

- А вон еще мираж, - сказал Дауге. - Но это не корабль.

Юрковский заглянул в перископ. Не может быть, подумал он. Этого не может быть. Не тут, не в Юпитере. Под «Тахмасибом» медленно проплывала вершина громадной серой скалы. Основание ее тонуло в розовой дымке. Рядом поднималась другая скала - голая, отвесная, изрезанная глубокими прямыми трещинами. А еще дальше вырастала целая вереница таких же острых крутых вершин. И тишина в обсерваторном отсеке сменилась скрипами, шорохами, едва слышным гулом, похожим на эхо далеких-далеких горных обвалов,

- Эт-то н-не мираж, - проговорил Юрковский. - Эт-то п-похоже на ядро.

- Вздор, - сказал Дауге.

- В-возможно, все-таки у Юпитера есть я-ядро.

- Вздор, вздор, - нетерпеливо сказал Дауге.

Горная цепь тянулась под «Тахмасибом», и не было ей конца.

- Вон еще, - сказал Дауге.

Выше скалистых зубьев выступил темный бесформенный силуэт, вырос, превратился в изъеденный обломок черного камня и снова скрылся. Сейчас же за ним вслед появился другой, третий, а вдали, едва различимая, бледным пятном светилась округлая серая масса. Горный хребет внизу постепенно опускался и исчез из виду. Юрковский, не отрываясь от перископа, поднес к губам микрофон. Было слышно, как у него хрустнули суставы.

- Быков, - позвал он. - Алексей.

- Алеши нет, Володенька, - отозвался голос штурмана. Голос был сиплый и задыхающийся. - Он в машине.

- М-михаил, мы идем н-над с-скалами, - сказал Юрковский.

- Над какими скалами? - испуганно спросил Михаил Антонович.

Вдали прошла поразительно ровная, словно отполированная поверхность - огромная равнина, окаймленная невысокой грядой круглых холмов. Прошла и утонула в розовом.

- М-мы еще не все п-понимаем, - сказал Юрковский.

- Я сейчас посмотрю, Володенька, - сказал Михаил Антонович.

За перископом проплывала еще одна горная страна Она плыла высоко вверху, и вершины гор были обращены вниз. Это было дикое, фантастическое зрелище, и Юрковский подумал сначала, что это опять мираж, но это был не мираж. Тогда он понял и сказал: «Это не ядро, Иоганыч. Это кладбище». Дауге не понял. «Это кладбище миров, - сказал Юрковский. - Джуп проглотил их».

Дауге долго молчал, а затем пробормотал:

- Какие открытия… Кольцо, розовое излучение, кладбище миров… Жаль. Очень жаль.

Он оглянулся и окликнул Моллара. Моллар не ответил. Он лежал ничком.

Они стащили Моллара в амортизатор, привели его в чувство, и он, измотанный, отекший, сразу заснул, словно упал в обморок. Потом они вернулись в обсерваторный отсек и снова повисли на перископах. Под «Тахмасибом», и рядом с «Тахмасибом», и временами над «Тахмасибом» медленно проплывали в потоках сжатого водорода обломки несозданных миров - горы, скалы, чудовищные потрескавшиеся глыбы, прозрачные серые облака пыли. Потом «Тахмасиб» отнесло в сторону, а в перископах остался только пустой, ровный розовый свет.

«Устал как собака, - сказал Дауге. Он перевернулся на бок, и у него затрещали кости. - Слышишь?» - «Слышу, - сказал Юрковский. - Давай смотреть». - «Давай», - сказал Дауге. «Я думал, это ядро», - сказал Юрковский. «Этого не могло быть», - сказал Дауге. Юрковский стал тереть лицо ладонями. «Это ты так говоришь, - сказал он. - Давай смотреть».