Путь на Хризокерас

До Хрисополя на другом берегу пролива добрались за полчаса. В молчании выгрузились и так же молча отправились к здешней резиденции басилевса. Всю дорогу Никиту Хониата не покидало ощущение нереальности происходящего. Вверху ласково сияло неожиданно яркое ноябрьское солнце. Вдоль широкого проспекта выстроились светлые, по большей части мраморные, виллы столичной знати. Роскошная в своем увядании зелень городских парков. Беспечный гомон птиц. И они с Константином. И сотня идущих в ногу головорезов за спиной. И они идут убивать императора…

У ворот хрисопольского дворцового комплекса их встретил Георгий Макремболит. Друнгарий виглы был мрачен, серьезен и хмур. Кольцо внешней охраны дворца составляли его люди, так что друнгарий встретил подошедших лично. Видимо, о высадке сотни эпарха ему доложили сразу.

— С чем пожаловал, Константин?

Вопрос был самый обычный, какой задал бы любой начальник стражи любому предводителю вооруженного отряда, прибывшего на охраняемый объект в тревожное и опасное время. Однако во взгляде черных глаз, устремленных на эпарха, плескался совсем другой вопрос: "Что, уже? Уже да? " И ответный взгляд, не оставляющий ни малейшего сомнения: " Да …"

— Известия из города, для басилевса лично! — Голос эпарха был спокоен и тверд. — Ну, и сотню свою привел вам в помощь. Мало ли…

— Сотня, это хорошо… И как там, в городе? — обычный разговор двух бывалых вояк.

И немой диалог глаза в глаза, который на слова и перевести-то трудно. Даже и не диалог, а просто совместное понимание того страшного, что сейчас должно произойти. И уже не может не произойти.

— В городе? В городе плохо, Георгий! Плохо… Купцы, ремесленники, лавочники — все, как с цепи сорвались! Вокруг Софии не протолкнешься.

— Да оно и понятно. Уж если с Каломодием, который богат чуть ли не как император, такое можно сотворить, то чего остальным ждать! Алчные ублюдки! Лагоса поймали?

— Утек Лагос. Как и не было. Сам Протей такой изворотливости обзавидуется. Преторианскую тюрьму чуть не по кирпичику разобрали. Веришь ли, камня на камне не осталось! А Лагос удрал, пас-скуда! Ладно, ты моим парням место пока определи, а мы с Никитой к басилевсу.

Пока начальство общалось, стражники, повинуясь команде друнгария, отворяли решетчатые створки ворот. Лохаг сотни повел подчиненных вслед за провожатым куда-то вдоль ограды, в сторону караульных помещений. А Константин и Никита Хониат направились по центральной аллее к главному входу.

Караул у входа во дворец несли уже варяги. Суровые, закованные в сталь англы, вооруженные своими жуткими секирами. Константина с Никитой пропустили, впрочем, беспрепятственно. Все же те — вельможи не из последних. Да и стража у покоев императора — не чета двоим немолодым уже людям.

У дверей, ведущих в личные покои императора, их встретил Иоанн Номикопул. Этериарх варанги вопросительно взглянул в лицо Константину. Тот на мгновение прикрыл глаза и едва заметно кивнул

— Пропустить! — аколуф заложил руки за спину и отвернулся, а два стражника, раздвинув стоящие в перекрест секиры, запустили внутрь сначала мистика, что служил у Алексея в этой секретарской должности уже пятый год.

Минута, другая… "Его Величество ждет вас!"

Распахнулись и вновь закрылись створки входных дверей, наглухо отрезая покои басилевса от мира. Его императорское величество стоял у окна и любовался. Любовался чарующей синевой волн и ярко сверкающими на солнце блестками храмовых куполов на другой стороне пролива.

Услышав шаги, Алексей обернулся к вошедшим, милостиво улыбнулся и движением руки пригласил подойти ближе.

— Ну, что наши добрые подданные? Надеюсь, это недоразумение с… как его…, с Каломодием уже разрешилось? И люди спокойно вернулись к своим домам и лавкам?

— Увы, автократор! Люди до сих пор у стен Святой Софии. Там собрался весь город — купцы, ремесленники, лавочники… Они в ужасе от случившегося и молят господа о защите себя, своих домов и семейств…

Говоря все это, Константин не переставал двигаться в сторону императора. На что тот в первые секунды не обратил никакого внимания. Когда эпарху осталось до него каких-то три шага, Алексей недоуменно вздернул брови. И лишь в тот момент, когда Константин подошел на расстояние вытянутой руки, в глазах императора зажглось понимание. Мгновенно повлажневшие глаза и лоб, резко поднявшаяся на вздохе грудь, открывающийся для крика рот…

Крикнуть он не успел. Молниеносно выхватив из-под плаща давешний толедский клинок, эпарх вонзил его Алексею в печень. Через мгновенье вытянул и вонзил еще, и еще раз… Удар снизу в сердце стал последним. На губах императора запузырилась кровь, и он кулем повалился вниз. Константин все так же молча вытер кинжал о портьеру и кивнул Никите: "Идем".

Ни снаружи, ни внизу секироносцев уже не было. Аколуф Иоанн понял все правильно. Понял, и увел варягов, которым делать здесь было более нечего. А вот у эпарха Константинополя дел до вечера было невпроворот…

* * *