Путь небес. Преодолевая бурю

Невольно улыбнувшись, Эйдолон зашагал к неприятелю. Гибельный крик зарождался в груди, поднимался в имплантированные камеры, готовясь вырваться в истерзанную атмосферу доков.

— Оборвется снова, — поправил он колдуна, набирая воздух для вопля.

Но псайкер уже сделал ход. Жест вышел почти неуловимым, словно чернокнижник подготовил его заранее, оставил вне времени, а теперь быстрее мысли вернул в настоящее. Он широко раскинул переливающиеся латные перчатки, и между ними возникла невозможная воронка, которая вытянула из реальности свет и форму.

Лорд-командующий распахнул рот, но мир вокруг взорвался, и его подбросило высоко над палубой. Эйдолон сильно ударился затылком о внутреннюю стенку шлема и услышал, как ревут ураганные ветра, прежде чем рухнуть наземь в тридцати метрах от передовой.

Ошеломленный, он поднял голову, пытаясь осознать случившееся. В полете лорд-командующий выронил громовой молот, по его панцирю струилась кровь. По треснувшему визору шлема метались зигзаги помех, изображение дергалось и подпрыгивало.

Эйдолон вновь отыскал взглядом колдуна, одиноко стоящего в круге пустоты. Псионическая атака, накрывшая огромный участок поля битвы, разметала какофонов и превратила адамантиевое покрытие в тлеющий металлолом. Палуба до сих пор вздрагивала от остаточных толчков ментального удара, напоминавших сердцебиение. Источником их были стиснутые кулаки чернокнижника.

Лорд-командующий попытался напрячь горло, но его чуть не стошнило от накативших волн жестокой, беспримесной муки. Опустив взгляд, он увидел, как кровь хлещет из ран на груди и во что превратилась его безупречная броня. В неровных пробоинах поблескивала обнаженная плоть, бледная даже в свете прометеевых пожаров.

Скривившись, Эйдолон заставил себя подняться — одновременно с тем, как псайкер телепортировался из доков вместе с раненым подопечным. Очевидно, оба перенеслись на один из громадных боевых кораблей, все еще висевших над Замковым Камнем. По всей стыковочной зоне звенья транспортников организованно эвакуировали отряды Белых Шрамов. Их прикрывали непрерывным огнем многочисленные пустотные истребители, что проносились над причалами.

Пехотные и артиллерийские части Третьего легиона, реагируя на это, меняли позиции и пытались сбить как можно больше целей. Им сопутствовал некоторый успех, и неприятель по-прежнему нес значительные потери, но сорвать отступление чогорийцев не удавалось.

— С ними так всегда, — тихо пробормотал лорд-командующий. — Не остаются неподвижной целью — прилетают и улетают, как падальщики. Но ради чего?

Системы доспеха справились с потрясением, и Эйдолон вновь начал получать отчеты. Уровень боевых стимуляторов быстро падал, поскольку враги ускользали прочь.

Его вызывал Коненос. Его вызывал Фон Кальда. Охотничьи псы натягивали привязь, требуя, чтобы хозяин позволил им рвануться в пустоту и загнать дикарей.

Лорд-командующий не ответил им. Он оглядел горящие доки, поднял глаза к идеально плавным изгибам сверхмассивного корпуса станции. Представил тысячи смертных душ, как подчиненных ему, так и поклявшихся убить его, скованных цепью ударов и контрударов…

Все атаки были ложными. Маневр с конвоем «Мемноса» прикрывал новый обманный выпад в Калии. Хан показал правую руку, затем левую, но клинок остался сокрытым.

Облизнув губы, Эйдолон едва почувствовал дивный вкус гипернасыщенной крови.

— И что же тогда на Эревайле? — задумчиво проговорил лорд-командующий, пока доки пылали вокруг него. — Что видишь ты, чего не замечаю я?

Глава шестая

Вейлу казалось, что он бежит уже очень долго.

Возможно, он убегал всегда — сначала из почти забытого дома, потом из Алаталаны, затем с Терры и, наконец, от того, что возникло из черного зева пустоты и превратило мир в преисподнюю. Черт, даже Вейл — Пелена — было всего лишь прозвищем, полученным от Питера Ашелье, но оно прижилось. Прежнее имя со временем почти стерлось из памяти.

Но, несмотря на долгую практику, бегал Вейл скверно.

Он был уже немолод и давно страдал от болячек. Его со скрипом приняли в Коллегию Имматериум, а ведь тогда он пребывал в лучшей форме — обученный в схоле, закаленный тренировками офицер-ауксиларий, хорошо питавшийся и следивший за собой.

Но это было очень, очень много десятилетий назад. В изношенных легких Вейла скопились шлаки дюжины миров, которые подтачивали его изнутри, будто трюмные черви — древний галеас. Уголки глаз гноились от загрязненного воздуха, и он не понимал, как Ашелье и остальные с этим справляются. Они всегда тщательно заботились о гигиене. Иначе они и не могли, Вейл понимал это. Он всегда старался лучше служить им и долгое время верил, что приносит пользу своим трудом, что может гордиться собой.

Он остановил бег, прислонился к поросшей лишайником стене и попытался успокоить клокочущее дыхание.