Путь офицера

Тулузский полк вернулся на квартиры через две недели, но Жана никто не трогал, словно забыли о нем. Даже из комнаты не выселили. Правда один раз зашел в его комнату некий невзрачный господин, представившийся подчиненным де Ворга, полдня мучил вопросами, записывая ответы в принесенную тетрадь, но и только. Так что этот визит Жан отнес к разряду каких-никаких развлечений.

И лишь еще через неделю сержант Ажан был вызван, и сразу пред светлые очи маршала де Комона.

– Заходи, герой. Ну что же, выглядишь достойно, воняешь конской мочой и казармой, как и положено, в общем, молодец.

Жан от злости только зубы сжал. Воняет, разумеется, можно подумать, ему это самому нравится. Только кто же виноват, что в полку помыться человеку негде? Вот лошадям есть где, а человеку – дудки, ибо тот ручей, что по расположению протекает, только для лошадей и годен, а увольнительную ему никто не дал.

– Виноват, ваше сиятельство, прошу разрешения на день выйти в город, привести себя в порядок.

– На день, говоришь… нет, боюсь здесь днем не обойдется. У тебя с деньгами как?

– Есть немного, в Сен-Беа их особо тратить негде было, – с недоумением ответил Ажан. Это когда такое было, чтобы маршалы достатком сержантов интересовались?

– Немного – не пойдет. Через три дня в Тулузу прибывает посольство Кастилии для мирных переговоров. Твое награждение состоится в их присутствии и выглядеть ты должен так, чтобы им в голову не пришло еще раз на нас нападать.

Жан представил себя в обычной здесь одежде, но с бронежилетом, разгрузкой, автоматом, в камуфляжной раскраске на лице и голубом берете, и содрогнулся. Да, такого здесь точно испугаются. А де Комон продолжил:

– Вот тебе двести экю, изволь все истратить на свой внешний вид. И нашивки нашей правильно.

– ?!

– Поздравляю с повышением, унтер-офицер!

Рука сама взлетела в уставном приветствии:

– Благодарю, господин маршал!

– Правильно делаешь, а теперь марш в город и занимайся собой. Только смотри, не напейся. Здесь, во дворце графа, у нас с кастильцами тоже бой будет, не подведи.

Набегавшийся за день виконт заснул, едва коснувшись подушки, а Жан, прихватив пару бутылок вина и закуску, пришел в комнату де Савьера. А куда еще идти человеку, в двадцать лет достигшему своего потолка. Простолюдины офицерами не становятся. Так что сколько впредь ни бейся – выше не поднимешься. Досадно, однако. Можно, конечно, просто оставить службу. Пенсия кавалера – двести экю в год, не разжиреешь, но и с голоду не помрешь. Да и есть надежда, что некая Марта сумела выгодно вложить врученные ей два года назад полторы тысячи экю в славном городе Амьен. Только скучно это – сидеть на процентах. Всю жизнь работал, энергии невпроворот, а куда ее теперь девать – вот это вопрос.

Примерно об этом ныл Жан за столом де Савьера, впрочем, не рассказывая подробностей. В свою очередь, шевалье плакался по поводу контракта с армией, по которому надо пахать еще четыре года. И это в то время, когда у него разблокировались магические каналы.

– Чего у тебя разблокировалось?

– Хрен его знает, – пьяно ответил де Савьер.

– А поподробнее…

– Вот это самое. Но наши великие полагают, что внутри мага находится какой-то резервуар с этой самой магией. И из него идут вроде как каналы. Если они заблокированы, маг слаб, а если открыты – силен. Так вот после того, как я по твоей милости четыре раза был на грани истощения, теперь прямо чувствую, как мои силы растут. Причем с каждым днем. Вот хочешь, я прямо сейчас такое отмагичу…

– Не надо, пожалей добрых тулузцев. Давай лучше вторую откроем. Только не заклинанием!!! – закричал Жан, хватая бутылку и прикрывая ее от вспыхнувшего в комнате конструкта. Да, сил у лейтенанта действительно прибавилось, как бы вместе с пробкой и саму бутылку не разнес, да и стену заодно.

Но шутки шутками, а пришлось и сержанту ответ держать по поводу пойманного шпиона. Только ведь не расскажешь, что свет имеет волновые свойства, что определенная длина волны соответствует ультрафиолетовому спектру, в котором светится гемоглобин, входящий в состав крови. Не поймет де Савьер, а хуже – заинтересуется, где это сержант, пусть и бывший барон, таких слов нахватался, и не враг ли рода человеческого их ему нашептал? Здесь народ к таким вещам весьма чуток и по-дружески к костру подтолкнуть может из лучших побуждений. Мол, больно, понимаю, зато душу твою спасу, не брошу на произвол рогатого.

Через день Жан и де Савьер были вызваны в канцелярию маршала, где некий юный вельможа, явно с трудом представляющий, с какого конца берутся за шпагу, готовил их к предстоящей церемонии. При этом лектор обращался прежде всего к сержанту, явно опасаясь с его стороны действий простых и естественных, но с дипломатическим протоколом абсолютно несовместимых.