Путь. Поиск Истины в Мире Лжи

Я решил, что, если такое приснилось мне на пейотной церемонии, значит, очень важно для меня, и попытался найти во всем этом смысл. Понимание пришло внезапно: абсурдность этого сновидения вообще не имела значения, впрочем, как и сами люди, и их разговор. Важна была моя реакция на происходящее – мои эмоции и мысли, возникавшие в подсознании, осознанность себя благодаря Пейоту, позволяли мне видеть себя на подсознательном уровне. Тогда я понял цель истинной психотерапии, основанной на психологии, а не на фармацевтической продукции. Она заключалась в попытке помочь человеку восстановить здоровую связь с бессознательным, утерянную в стереотипах, ложных убеждениях и слепом следовании социальным нормам. Не коммерческую, когда у психиатров нет времени на разговоры с человеком, потому что они заняты выпиской рецептов. Именно в такой связи с подсознательным, позволявшей вынести человека за пределы своего «эго», Карл Юнг, швейцарский психиатр и основоположник аналитической психологии, видел ключ к здоровой психике в процессе индивидуализации человека, его духовного созревания. Юнг утверждал, что подсознательный ум человека видит правильно, даже когда сознательный ум слеп и бессилен. Как мне казалось, под «бессознательным» нужно было понимать интуицию, повышенное чувство в человеке, не признающееся наукой. Чувство, которое в обычном состоянии сознания подавляется разумом. Меня обрадовала моя новая находка практического использования сновидений, но рассмешила мысль о сонниках, где авторы занимались толкованием снов. Ведь в лучшем случае такое толкование могло бы иметь значение для самого человека, которому он же и приснился, чтобы продемонстрировать ему, как на подсознательном уровне он реагирует на определенные вещи, помогая ему лучше разобраться в себе. Применение же чужих интерпретаций чьих-либо снов к себе мне представлялось абсурдом. Сны, по большому счету, – это бессознательная проекция страхов и желаний, побочный продукт дневной деятельности человека, ментальная дефикация отработанного материала. Искать в них смысл – все равно что пытаться найти питательную ценность продукта в кале. Исключения существуют для необычных снов, в которых присутствует предвестие. Такие сны ощущаются иначе и обращаются в действие. Их источник – спорный вопрос, однако их реальность – факт.

После этой церемонии каждый день для меня был ожиданием следующей ночи. Я продолжал видеть сны, где осознавал себя спящим, и пытался запомнить свои эмоции и мысли по поводу происходящего в моих сновидениях.

В детстве я часто видел, что летаю – поднимаюсь вверх и в какой-то момент падаю. Эти падения всегда приносили разочарование. Спустя много лет мне снова снилось, что я летаю, но теперь я уже не падал, как раньше. Мне удавалось держаться в воздухе, я научился делать это осознанно. Эти сны не несли в себе каких-то новых знаний, а просто радовали экстазом полета.

Впоследствии я немного устал от такой постоянной активности по ночам и предпочитал полноценный отдых ночной «работе». Часто во снах я уезжал из Америки в Израиль, из Израиля ехал обратно в Америку, потом еще куда-то летел. Меня мучило чувство эмоционального дискомфорта и мысли о том, где же я все-таки живу? Вроде бы как уже уезжал, а тут опять куда-то еду. Видимо, стресс от иммиграции порождал внутри неуверенность и беспокойство.

Когда я еще жил в Израиле, примерно раз в месяц навещал друзей и родителей, приезжая к ним из Тель-Авива на север, в город, где вырос. Когда через пару дней я уезжал обратно, на душе всегда был какой-то осадок и ощущение, что там, куда я возвращаюсь, меня никто не ждет. Эти же чувства меня преследовали и во снах, в которых я также куда-то все время уезжал. Когда однажды мне приснился сон, что я уезжаю в Перу, чувство горечи сменилось радостью, а чувство одиночества – теплым ожиданием.

Доверие к видению

Был ноябрь 2008 года, когда я приехал в Мексику в последний раз.

В первый же день по традиции мы отправились в гости к дону Руфино.

У дона Руфино

Он, как и всегда, был рад меня видеть. Когда я приезжал, он всегда давал мне несколько кактусов Пейота для наших церемоний, к которым Роберто добавлял свои. И в этот раз перед моим уходом дон Руфино зашел за дом и через какое-то время вернулся обратно с очень большим Пейотом. Он сказал, что это его подарок и я могу увезти его домой. Я поблагодарил старика и спросил, сколько же, по его мнению, этому кактусу лет? Он засмеялся и сказал: «Думаю, этот Пейот будет постарше меня самого». Меня очень тронул такой подарок. Это был один из самых старых кактусов, которые дон Руфино когда-либо находил за всю свою жизнь во время паломничества в Священную долину Вирикуту.