Путь. Поиск Истины в Мире Лжи

В какой-то момент я почувствовал, что сейчас было бы правильным задать Пейоту вопрос о возможном развитии моих отношений с девушкой, мысленно объяснив ситуацию. Уже через мгновение в ночном мерцании костра я увидел себя в будущем с ней. Но это было мое пустое тело, в котором меня уже не было. Затем, растаяв в воздухе, эта картина сменилась ощущением тепла от пылающего костра, возле которого я сидел, наслаждаясь ночной тишиной и звездным небом, размышляя о своей жизни в хорошей компании. В этом было много радости и глубокого внутреннего удовлетворения. Ответ Пейота был очевиден и мой выбор тоже. С болью в душе я мысленно попрощался со своей девушкой.

Этой же ночью я осознал то, что фиксированного будущего как такового у нас нет, а есть только вероятности будущих тенденций, которые мы определяем и формируем в настоящем, принимая те или иные решения.

Одну свою проблему я решил. Настала очередь второй – я вытащил из своего рюкзака пачку «Мальборо» и бросил в костер, мысленно попросив Пейот помочь мне бросить курить. Это была последняя пачка сигарет, которую с тех пор я держал в руках.

Было полнолуние. Ровно в полночь Роберто попросил меня благословить воду, отпить самому и затем разделить ее между нами. Однако перед этим, как он сказал, я должен взглянуть в кастрюлю с водой и запомнить свое лицо. Посмотрев в свое отражение в мерцающем свете огня, я увидел только грубые очертания облика, расплывающиеся в темноте. Размышляя над тем, к чему все это, вдруг ощутил, как нечто смотрело на меня сквозь мое отражение. Я чувствовал, что оно меня знает. Мне стало немного не по себе, и, поблагодарив воду и сделав пару глотков первым, дал выпить Роберто и пролил немного воды на землю около костра. Был пик церемонии, когда огонь изнутри пылал солнцем. Я поставил кастрюлю с водой рядом, взял свою палку, добавил дров и, постукивая по ним, несколько раз повторил: «Peyoteisreal. Peyoteisreal…»

Это были мои последние слова в ту ночь. Через считанные минуты я вскочил с места, почувствовав жгучие укусы в обе ляжки сантиметрах в двух ниже моих гениталий. Я снял штаны и попытался их рассмотреть. Роберто тут же сказал, чтобы я не паниковал, иначе сделаю себе только хуже. Но как не паниковать ужаленному кем-то в отдаленной индейской деревне, где не было ни одной машины, на которой меня могли бы отвезти в больницу ближайшего города?

Я стал ощущать, как что-то описывало под кожей круги в местах укусов. Охваченный паникой, я стал думать о том, что места укусов нужно прижечь обугленной палкой, но понимал, что это уже не поможет. Когда подкожные кружения в местах укусов стали подниматься по телу вверх, я впервые реально испугался за свою жизнь.

Минут через двадцать я упал на циновку и почувствовал, что «теряю» свое тело. Мария проснулась и о чем-то шепталась с Роберто. Мое состояние ухудшалось с каждой минутой. Тело было парализовано: я не мог пошевелить даже пальцем, не мог открыть рот и глаза. У меня пропала слюна, и я мог только мягко дышать носом. Начался жар. Мария куда-то ушла, и мы остались вдвоем. Тогда Роберто мне сказал, что меня укусили скорпионы, добавив, что он помочь мне ничем не может и я должен через это пройти. Я лежал неподвижно в агонии и боли.

В происходящее было трудно поверить. Я размышлял над тем, какой внезапной бывает смерть. Для того ли я приехал в Мексику, чтобы здесь вот так все закончить? Я был в отчаянии. Мне хотелось покинуть свое тело, но к нему я был прикован, пребывая в полном сознании. Оставалось только лежать неподвижно и страдать.

Где-то неподалеку я услышал стоны осла. Прислушавшись, понял, что этим ослом было сейчас мое тело, которое послушно носило меня всю мою жизнь и которое еще мгновение назад я хотел бросить умирать. Я вспоминал свое прошлое, когда в духовном невежестве практиковал аскетизм, морил тело голодом, холодом, лишал его сна и все ради каких-то духовных достижений, наград, о которых я где-то когда-то читал. Я осознал, что следовал слепому пути.

Эти мысли меня слегка отвлекли, но прогрессирующие недомогание и абсолютная неспособность управлять телом порождали внутри безграничное отчаяние. Я лежал всего в метре от костра, но тепла его совершенно не чувствовал. Я начал успокаивать себя, что дожить нужно всего лишь до утра, а там уже, как я надеялся, меня согреет солнце. Я вспомнил о том, что ни друзья в Америке, ни родители в далеком Израиле – никто точно не знал, куда я уехал, а еще о своих котах в Калифорнии, которые меня не дождутся и без меня пропадут. Думал обо всем, что хотел в жизни сделать, но не успел.

Было трудно поверить, что все может так вот закончиться. Мне было обидно и больно. Мысль о том, что Пейота я выпил этой ночью много, успокаивала. Он давал силу бороться. На него я опирался, будучи в поисках своей. Я не способен передать ощущения экстаза Пейота и агонии скорпионьего яда, испытываемых одновременно моим телом.