Путь розы. Внутри цветочного бизнеса. Как выводят и продают цветы, которые не сумела создать природа

После четырех дней пребывания в этой не самой приятной ситуации, моделирующей транспортировку, цветы ставят в вазу. Здесь их ждет такое же ужасное отношение, как в доме любого покупателя, включая меня и вас. Воду не меняют, стебель не подрезают и, как правило, обходятся без подкормки. Если цветам нужны какие-то особые условия, как, например, герберам, которые лучше всего стоят в вазе, где воды совсем немного, – это полностью игнорируют. Температуру в тестовой комнате поддерживают на двадцати градусах, свет на ночь гасят, утром зажигают снова, влажность такая же, как в обычной квартире. Тестировщики разве что не выставляют цветы на окно на солнечной стороне и не ставят на телевизор (условия настолько ужасные, что работники голландского аукциона не способны их представить), но в остальном воспроизводят все детали домашней обстановки, ведущие букет к неизбежной смерти.

В таких условиях цветам действительно приходится несладко. Вода в вазе становится мутной, лепестки опадают (сотрудники не убирают их, чтобы свидетельство увядания цветка было наглядным), стебли никнут, и все кончается удручающе быстро. Могу представить, в каком экзистенциальном кризисе оказываются цветоводы, если проводят здесь слишком много времени. Стоит ли работать день и ночь, вкладывая в продукт столько сил, если покупатели с ним так обращаются?

Я спросила одну из сотрудниц, каково это – сообщать цветоводу, что его продукт не прошел тестирование? «Мы обычно не говорим, прошли цветы тестирование или нет, – ответила она. – Просто извещаем о результатах. Некоторые не очень рады, но эту информацию можно использовать для чего-то конструктивного, правда? Однако иногда после неудачного теста они просто прекращают выращивать этот сорт». Цветок, не прошедший тесты, вряд ли сможет попасть на аукцион, а следовательно, и в цветочный магазин.

Пока я ходила по аукциону, было не очень понятно, куда дальше отправляются цветы. В аукционных залах в основном торговались голландцы, работающие на оптовиков и экспортеров, которые рассылали цветы по своим широким каналам поставок. Аукционные торги оказались более анонимными, чем я думала. Я ожидала увидеть что-то вроде Организации Объединенных Наций, где перед каждым участником стоит табличка с надписью, какую страну или покупателя он представляет. Вместо этого мне только оставалось гадать по бейджам и логотипам на рубашках, кто на кого работает. Довольно многие работали на «Florimex», одну из крупнейших мировых компаний, занимающуюся экспортом и импортом цветов.

Когда торги закончились, я попрощалась с Наташей и вышла наружу, в яркий солнечный полдень. Под грохот фур, отъезжающих в аэропорт, я обошла весь комплекс зданий аукциона и добралась до административного офиса «Florimex», где Карлос Бау Сантос, директор компании «Baardse», дочернего филиала «Florimex», заканчивал свой рабочий день. «Baardse» специализируется на поставке срезанных цветов и домашних растений в розничные и сетевые магазины. Другое подразделение, «SierraFlor», специализируется на составлении и продаже букетов. У компании много филиалов, работающих в разных целевых нишах по всему миру. Цветочный оборот «Florimex» составляет пятьсот миллионов евро в год, что делает ее достаточно крупным игроком на аукционе, где каждый год вертятся миллиарды долларов.

Компания закупает цветы в пятидесяти странах по всему миру и продает их везде, где только можно, начиная с гигантских розничных гипермаркетов вроде «Икеи», заканчивая онлайн-магазинами Марты Стюарт[66] и флористами манхэттенского отеля «Уолдорф-Астория»[67]. Закупщики «Florimex» присутствуют у каждых аукционных часов. Наверху, в офисе, сидят на телефонах сотрудники, продавая цветы на смеси голландского, немецкого, английского, испанского, русского и японского с той же скоростью, с какой их выкупают с торгов. За свои услуги «Florimex» берет 15 % комиссии.