Путь Светлячка

— Пожалуйста… будьте любезны… позвольте вас побеспокоить… прошу прощения… — передразнила его Шурик, а затем скорчила брезгливую гримасу. — Меня тошнит от вашей рафинированности, вашей правильности… от вашей идеальности, чёрт бы вас побрал! Хотела поцеловать тебя на прощание, да вижу — слишком много чести будет. Чао! — и, скользнув по всем присутствующим презрительным взглядом, она величаво выплыла за дверь.

Когда о визите Шурика не напоминало больше ничего, кроме запаха тяжёлых духов, разлившегося в воздухе, Даня притянул к себе Свету и крепко обнял.

— Прости, что тебе пришлось стать свидетелем этой сцены, — виновато пробормотал он, целуя её в макушку. — Я не хотел, чтобы так получилось.

Дина Наумовна, подхватив свой поднос, тут же скрылась из виду. Света прижалась к Дане и обхватила его руками со всей силой, на которую только была способна.

— Плевать, — сказала она. — Даня, зачем ты извиняешься?.. Это же совершенно неважно, не нужно сейчас… Давай не будем портить наш последний вечер вместе болтовнёй о Шурике.

— Последний вечер… — эхом откликнулся он, пропуская сквозь пальцы пряди её длинных светлых волос. Её вдруг снова затрясло от осознания того, что им предстоит выдержать два года разлуки. Это казалось абсолютно немыслимым…

Гости начали постепенно расползаться: пора было и честь знать. Они понимали, что новоиспечённому солдату следует хорошенько отдохнуть в кругу семьи и выспаться перед дальней дорогой. Отец Дани давно уже прикорнул в кресле около ёлочки, утомлённый переживаниями, сборами и хлопотами, связанными с завтрашним отъездом сына.

Света и Данина мама в четыре руки убрали со стола посуду, перемыли её и вытерли.

— Спасибо тебе за всё, Светочка, — прошептала тоже немного захмелевшая Дина Наумовна, обнимая девушку. — Если бы не ты, я бы не справилась сегодня… Я знаю, ты очень-очень любишь нашего Даньку, правда?

Света только подавленно кивнула. Времени до разлуки оставалось всё меньше…

— Мам, я провожу Свету до дома, — объявил Даня. — Ты не жди меня, ложись спать. Тебе тоже нужно отдохнуть. Я возьму ключи.

Они оделись и вышли на улицу. Их разгорячённые лица тут же принялся пощипывать озорной декабрьский морозец. Снежинки весёлыми искрами плясали в свете фонарей. «Это роятся белые пчёлки», — вспомнила Света строчку из сказки «Снежная королева». Всё вокруг казалось таким мирным, безмятежным и счастливым, что поневоле отступали мысли о скором расставании. Над Дворцом культуры горела и переливалась разноцветными огоньками надпись: «С Новым 1983 годом!» Тут и там раздавались взрывы хлопушек и треск бенгальских огней, звучали оживлённые разговоры и звонкий смех, у кого-то из транзистора доносилась песня «Happy New Year» шведского квартета ABBA…

Они медленно добрели до её дома, расположенного в нескольких кварталах от Даниного, почти не разговаривая по дороге — только крепко держались за руки, переплетя пальцы, точно боялись, что их оторвут друг от друга какие-то неведомые силы. Остановившись возле подъезда, оба, не сговариваясь, подняли глаза на тёмные окна и подумали об одном и том же: мама и брат Светы отдыхали в санатории. Квартира была совершенно пуста.

— Зайдёшь? — нерешительно предложила Света, боясь, что он откажет — и тогда она точно расплачется. Даня взял её за плечи и развернул лицом к себе.

— Веточка, — тихо сказал он. — То, что болтала Шурик у меня дома… о том, что я берегу тебя ради того, чтобы проверить, не изменяла ли ты мне… это полная чушь. И вообще, мне не нужны от тебя все эти пошлые клятвы, что ты дождёшься меня и всё такое… На самом деле, я очень хочу быть с тобой. Ты понимаешь, о чём я?..

Она подалась вперёд и сама, первая, впилась в его губы жарким поцелуем.

— Я понимаю, Даня, — выдохнула она наконец, отстранившись. — Идём, пожалуйста. Я не хочу терять ни минуты…

Эта ночь принадлежала только им двоим — и больше в мире не существовало никого. Было так много нежности, что Свете казалось, будто она умирает. Объятия… и бесконечные страстные поцелуи, оставляющие следы на её тонкой коже… и светлые слёзы… и боль, и радость, и дыхание в унисон, и ощущение единства — в каждой клеточке, до стона, до хрипа… Только двое, он и она — прижимающиеся друг другу так крепко, насколько это было возможно, потому что на двоих у них остались лишь считанные часы…

Уже под утро, приподнявшись на локте и нежно ведя пальцем по лицу Светы, словно рисуя его контур, Даня — утомлённый, невыспавшийся, с тёмными кругами под глазами, но при этом невероятно, безумно счастливый — вспомнил о времени.

— Мне пора, Светлячок, — негромко сказал он. — Прошу тебя, пожалуйста… не надо ехать и провожать меня вместе со всеми. Не хочу запомнить наши последние минуты в этой толкучке и суете. Лучше я увезу с собой вот эти воспоминания… — он снова приник к её горячим сухим губам.

Она стояла в прихожей, пошатываясь от слабости после бурной бессонной ночи, и в каком-то ступоре наблюдала, как он обувается, затем снимает с вешалки своё пальто… Счёт шёл уже не на часы, а на минуты. Их последние минуты вместе.