Путь темных

– У меня есть одна неплохая идея, как подобраться к Элспету. Правда, она очень рискованная. Но если в итоге война прекратится, риск сойдет на нет, – словно размышляя вслух, проговорил Лэмар. – Способ верный и действенный. Неудача исключена… Ну что, выслушаете меня?

– Конечно. Не понравится – откажемся, – буркнул Варлам.

– Вы слышали об организации Небесный Свет?

Наместник и Виолетта обменялись удивленными и заинтересованными взглядами. Безусловно, они слышали о Небесном Свете и методах его работы и, похоже, уже догадывались о том, чего хочет Лэмар.

– Вы правильно меня поняли, – верно расценив их воодушевленные взгляды, произнес темный эльф. – Мы обратимся в Небесный Свет и заключим с ними договор. Во время одного из сражений они должны будут очистить воинам Кампанелы дорогу к Элспету. Как известно, заказать им убийство конкретного человека нельзя, но, если охрана принца заметно поредеет, дотянуться до него будет проще простого. И бой этот должен случиться как можно скорее, – Лэмар уперся своим страшным взглядом в Варлама. – Д' Аруэ, я дам тебе адрес Небесного Света. Отправляйся туда прямо сейчас и заключи с ними договор. Затем уточни у своих шпионов точное место нахождения Элспета и начинай стягивать войска туда, где расположены отряды, которыми он командует. Мы должны торопиться, если не хотим увидеть оборотную сторону сделки с Небесным Светом.

Лэмар протянул Варламу лист голубой бумаги с написанными на нем строчками заклинания. Наместник по привычке хотел прочитать их, но Виолетта остановила его.

– Подожди! – решительно сказала колдунья. – Я не считаю наш совет законченным. У меня тоже есть, что сообщить.

Варлам и Лэмар одинаково заинтересованно посмотрели на свою сообщницу.

– Вы уже знаете, что мне удалось втереться в доверие к Хевингему, и сегодня он имел неосторожность поделиться со мной кое-какой информацией. Да, он действительно познакомился с Витеком, который обещал помочь ему прийти к власти. Они избрали для этого законный путь, и советник Элебрута (прошу прощения, бывший советник) отправился в Лавандину в гости к моему первому мужу – Клавелию. Он хочет узнать у него, не помнит ли тот какого-нибудь древнего закона, безоговорочно утверждающего на престоле кандидатуру принца, каким бы он ни был. Поверьте мне на слово, мой первый муж – очень умный человек, и я наверняка не поручусь, что он действительно не вспомнит такого закона. Я бы хотела навестить Клавелия и, пользуясь тем, что он все еще меня любит, попробовать убедить его не помогать Витеку. Но есть одна проблема. Я не знаю его адреса.

– Я знаю, – спокойно сказал Лэмар. – Когда-то давно я заглядывал и в его сны. Он живет на окраине маленькой полузабытой деревушки Черс, что возле Дымкового леса, в Лавандине. Ты молодец, что подумала об этом, Вио. Я восхищаюсь и ценю твое стремление помочь одновременно и мне, и наместнику. Отправляйся к Клавелию, ты опередишь Витека. Его наверняка задержала во дворце казнь Феликса, и магия перемещения ему не подвластна. В отличие от тебя. Как поговоришь с Клавелием, сразу же возвращайся сюда. Д' Аруэ, подпишешь договор, тоже загляни в башню к Вио, доложишь, как все прошло. Я останусь здесь и буду вас ждать.

Лэмар вернулся в центр пентаграммы и демонстративно уселся там, скрестив ноги и приготовившись к долгому ожиданию своих сообщников. Варлам прочитал написанные на голубой бумаге слова и растворился в воздухе. Виолетта некоторое время искала в книге необходимое ей заклинание, а потом тоже исчезла. С тихим вздохом Лэмар погрузился в мрачные раздумья.

Так как мы уже знаем, как заключаются договора с Небесным Светом, то оставим это на совести одного лишь Варлама д' Аруэ, а сами последуем за Виолеттой Старшайн, посредством сильного заклинания перенесшейся прямо к порогу дома бывшего мужа. Некоторое время женщина, зябко кутаясь в черный плащ, позволявший ей почти полностью слиться с темнотой окружающей ее безлунной ночи, стояла на грубо сколоченном крыльце и осматривала унылые окрестности.

Дом Клавелия Мудрейшего был расположен в заброшенной местности, пейзажи которой были настолько тоскливы, что при взгляде на них хотелось плакать. Все дома здесь были разваленные, старые; невысокая чахлая, какая-то больная травка оставляла тут и там серые проплешины голой земли; из деревьев здесь росли только ели, редкие, но зато большие и разлапистые. На память от других деревьев остались только пеньки. Ухабистой дороги почти не было видно за буреломом.