Путь ученого

Вся молодежь с утра вертела мороженое. Наконец запрягли лошадей, чтобы ехать в церковь. Тут вдруг обнаружилось, что Николай Егорович исчез. Обошли весь дом, парк — тщетно! Оказалось, что он забрался в глухой, никем не посещавшийся уголок и, совершенно забыв про свадьбу, работал. В это время он писал капитальный труд «О движении твердого тела, имеющего полости, наполненные однородной капельной жидкостью». Только когда лежавшая в его ногах Маска отчаянно залаяла, желая привлечь внимание хозяина к раздававшимся всюду призывным голосам, Николай Егорович очнулся, собрал бумаги и побежал к дому. Долго смеялись потом над его рассеянностью.

В 1885 году Николай Егорович получил премию профессора Брашмана за эту работу. В этом глубоком исследовании Жуковский впервые разработал общую теорию движения твердого тела с полостями, наполненными жидкостью. Эта теория получила высокую оценку Ученого совета Московского университета и послужила основой для ряда последующих работ других ученых в области астрономии.

После защиты диссертации и присуждения Николаю Егоровичу премии он был приглашен занять место приват-доцента Московского университета.

Исполнилась давнишняя мечта Николая Егоровича: он начал читать студентам новый предмет — гидродинамику.

Жуковский был превосходный, неутомимый преподаватель.

Он отлично знал свой предмет и излагал его ясно и наглядно. Не раз он утверждал, что «математическая истина только тогда должна считаться вполне обработанной, когда она может быть объяснена всякому из публики, желающему ее усвоить».

Читая лекции и выступая с научными сообщениями, Жуковский всегда стремился осуществить это свое пожелание; может быть, потому его выступления и привлекали такую массу молодежи наравне с серьезными учеными. Николай Егорович всегда имел исключительное влияние на своих учеников, пользовался их любовью и уважением.

Напряженность научного творчества, глубина знаний, ясность мысли, геометрическая наглядность изложения делали лекции Жуковского особенно интересными. Он увлекал студентов своей любовью к науке.

— В математике есть своя красота, как в живописи и поэзии, — говорил он, и студенты проникались сознанием, что это действительно так.

Почти всех своих учеников он знал по имени, хотя по рассеянности часто путал не только их имена, но и фамилии.

Особенно талантливых студентов Николай Егорович приглашал к себе на квартиру и там отдельно занимался с ними. Если кто-нибудь из его учеников начинал самостоятельную работу, Николай Егорович всегда принимал в этом живейшее участие — давал советы, помогал напечатать статью, выступить с публичным докладом. К нему постепенно стали обращаться многие изобретатели и начинающие молодые ученые.

Он был не только учителем, но и другом, отцом своих учеников. В будни и в праздники, утром и вечером двери его дома были открыты для всех, кто нуждался в его совете и помощи.

Всем была известна его необыкновенная скромность и деликатность. Если задача, которую пытался разрешить студент, была очень сложна и, может быть, недоступна даже для самого профессора, Жуковский никогда не утверждал, что она неразрешима.

— Я долго пытался разрешить подобную задачу, у меня не вышло. Попробуйте, может быть, вам удастся, — обычно говорил он в таких случаях.

Даже если к нему обращались с явно фантастическим проектом, и тогда, не желая обидеть молодого изобретателя, он только советовал: «Попробуйте, но боюсь, что из этого ничего не выйдет».

Как многие ученые, Николай Егорович был крайне рассеян. Этим часто пользовались ленивые студенты и даже выработали свою систему на экзаменах: когда Жуковский задавал задачу, неподготовившийся студент просил разъяснения, будто ему что-то в условиях задачи неясно. И действительно, Николай Егорович иногда так увлекался, что сам начинал решать задачу за студента, а потом ставил ему удовлетворительный балл.

Случалось иногда, что, провалившись на экзамене, незадачливый студент в тот же день являлся вторично, рассчитывая, что Жуковский его не узнает.

Но такие хитрости далеко не всегда удавались.

Раз как-то Николай Егорович сидел на экзамене, опустив голову и покусывая бородку. Студенты видят, что он задумался. Один из них решился подойти в третий раз — он уже два раза тащил билет и оба раза проваливался. Подошел, начал отвечать. Николай Егорович как будто и не слушал, но вдруг обратился к ректору и сказал:

— Что за странность! Третий студент отвечает одинаково плохо, и у всех трех заплатка на правом сапоге!

Так и пришлось этому студенту уйти и хорошенько подготовиться, прежде чем снова явиться на экзамен.

Иногда студенты пытались сдавать за своих товарищей.

Подошел раз студент в больших синих очках и начал писать на доске. А Николай Егорович говорит:

— Позвольте! Вы у меня третий раз под разными фамилиями экзаменуетесь. Я вас приметил по вашей манере писать знак логарифма.

Студент начал протестовать.

— Нет, нет, вы меня не обманывайте! Я вас заметил — видите крестик мелом на вашем рукаве? Вы не пользу, а вред делаете своим товарищам: они не будут знать математику.