Путь ученого

Впрочем, такие проделки устраивали только на первом курсе, когда студенты еще не втянулись в занятия, а Николай Егорович недостаточно знал всех в лицо.

В 1889 году летом Николай Егорович собрался в Париж на Всемирную выставку, устроенную в честь столетней годовщины французской буржуазной революции.

Ехал он с большой компанией своих товарищей — инженеров и профессоров. В Париже Николай Егорович, по старой памяти, остановился в том же самом отеле в Латинском квартале, где жил двенадцать лет назад. На следующий день после приезда он отправился вместе со своими московскими друзьями осматривать выставку. О ней рассказывали чудеса.

Выставка раскинулась на огромном Марсовом поле.

Французские капиталисты не пожалели денег на роскошное оборудование, надеясь на большую прибыль. И действительно, со всего мира съехались посетители.

Выставка интересовала главным образом ученых, инженеров, изобретателей, но было среди посетителей и немало праздных, скучающих богачей.

Один русский корнет произвел большую сенсацию: он приехал в Париж из Киева верхом. Две обыкновенные армейские лошади Диана и Влага сменяли друг друга. Когда уставала Диана, ее сменяла Влага, а Диана бежала на свободе, и наоборот. Таким образом корнет проехал 2633 километра в тридцать дней, просидев в седле 340 часов. Пятнадцать дней он ехал по России, остальные пятнадцать — по Западной Европе. Пробег был признан рекордным.

На территории выставки били фонтаны, вокруг них пестрели цветники. Ночью все было залито электрическим светом.

В центре Марсова поля высилась знаменитая Эйфелева башня. У подножия ее были построены жилища всех времен и народов.

Николая Егоровича и московских инженеров очень заинтересовала эта новинка инженерного искусства — башня, построенная из стальных ферм. Она действительно была грандиозной и вместе с тем казалась легкой благодаря прозрачности конструкции.

Недалеко от башни стоял огромный глобус, высотой с четырехэтажный дом. Глобус медленно вращался вокруг оси и своей величиной производил ошеломляющее впечатление. Глядя на него, Николай Егорович невольно вспомнил свои работы об устойчивости и прочности движения. «Легко сказать — представить себе такую махину, как наша Земля, в движении!» — пробормотал он про себя.

Дальше компания москвичей отправилась в Машинный павильон — огромное здание под сводчатой стеклянной крышей. Там были выставлены всевозможные машины новейших образцов. Вдоль длинного зала на высоте первого этажа были проложены рельсы, по которым двигалась платформа, перевозившая публику с одного конца павильона в другой. Платформу приводил в движение электродвигатель. Это тоже была новинка.

Николай Егорович внимательно все осматривал и купил на выставке несколько приборов для университетского механического кабинета.

К вечеру он так устал, что основательно вздремнул в удобном кресле партера Парижской оперы, куда его затащили товарищи.

Во время выставки открылся Первый конгресс воздухоплавания, который особенно интересовал Николая Егоровича.

Очень много народу присутствовало при одновременном пуске нескольких воздушных шаров. Особенно нравились публике рейсы почтовых голубей, которыми пользовались при подъемах аэростатов для связи с Землей.

На одном из торжественных обедов Николай Егорович познакомился с известными в то время аэронавтами — физиком Гастоном Тиссандье, капитанами Ренаром, Кребсом и др.

Тиссандье демонстрировал свой управляемый аэростат. Гребной винт на нем вращался от небольшого электромотора.

Наиболее совершенной конструкции оказался аэростат «Франция» Ренара и Кребса. Капитан Шарль Ре-нар имел право гордиться тем, что ему первому удались повороты в воздухе. Он мог подняться, полетать и снова опуститься в точке своего отправления. По тому времени это было большое достижение. Давно уже изобретатели пытались создать управляемый аэростат, чтобы летать на нем, куда захочет человек, не считаясь с направлением и силой ветра.

Но мощность моторов, устанавливаемых тогда на аэростатах, была слишком незначительна, поэтому нельзя было развить достаточную скорость, чтобы бороться даже со слабым ветром.

Во время конгресса стало ясно, что еще нет обоснованной теории, которая помогла бы создать правильную форму аэростата и самолета. Не знали также, какая форма наиболее выгодна для воздушного винта.

Много спорили тогда о том, каким аппаратам принадлежит будущее — аэростатам или самолетам.

Николай Егорович, хотя и защищал преимущество аппаратов тяжелее воздуха, однако ни теоретически, ни практически подтвердить свое мнение тогда еще не мог. Нельзя было ссылаться на нелетающие неуклюжие модели самолетов, которые красовались на выставке. А «птички» Пено не могли служить достаточно убедительным доказательством. Большинство посетителей выставки смотрели на них как на занимательные игрушки.

Однако Николая Егоровича они очень интересовали. В опытах Пено он находил больше ценного, чем в работе Хирама Максима. Максим — изобретатель пулемета, талантливый богатый инженер — увлекся авиацией и сконструировал летательный аппарат тяжелее воздуха.