Путь в Арьяварду (СИ)

Девушка надолго умолкла, и Тонгир, уже привыкший к её молчанию, мог лишь сердиться и пыхтеть от перенапряжения. Руки его отяжелели от гребков, сила которых, как он понимал, являлась избыточной, и плохо повиновались. Наконец, когда парню уже пришлось стискивать зубы, преодолевая усталость и боль в мышцах, он расслабился и стал, не думая ни о чём, подражать Бю-Зва. Как ни странно, вскоре пришло ощущение, что онемение исчезло, и весло движется будто само по себе, словно зачарованное, не требуя ни малейшего напряжения.

Ликуя, Тонгир пустил воинственный клич – и тут же осёкся. Звуки, неожиданно громкие, эхом отозвались в ушах и далеко понеслись над волнами.

– Тише, Волосатое Лицо, а то разбудишь Белого Змея. – Бю-Зва сделала предохраняющий жест, которым обычно пользовались саанимы для защиты от порчи и дурного глаза.

Тонгир, вне себя от счастья, что обрёл новую способность, не обратил внимания на слова Бю-Зва, однако почувствовал, что та может оказаться права. Опытный мореход, как и все дорру, он знал: море не может оставаться спокойным слишком долго, и наибольшее затишье обычно случается перед бурей. В то, что их каяк может выдержать шторм, не верилось; сердце Тонгира болезненно заныло при мысли, что с девушкой может что-то случиться. За себя он не боялся, так как по всем дорру, отправлявшимся в поход, на берегу справляли похоронный обряд.

– Я – покойник с десяти лет, – сказал он девушке, когда они остановились для того, чтобы поесть. Объяснив той, в чём дело, он заметил, как округлились от удивления её глаза.

– До чего у вас странные обычаи. Не зря дорру называют сумасшедшими.

– Да… и ещё бешеными – Он замолчал, чувствуя неловкость. Набеги дорру на прибрежные поселения саанимов унесли множество жизней её соплеменников, включая и ближайших родственников.

– Можешь не извиняться, – сказала она вдруг, словно читая мысли Тонгира. – Ты стал причиной гибели моего будущего свёкра, а жениха ограбил, украв каяк… и меня. А отец…

Она не выдержала и расплакалась, и все попытки Тонгира хоть как-то утешить свою спутницу потерпели неудачу.

Вскоре, оттолкнув дорру, она вытерла слёзы самостоятельно; взяв ещё один кусок вяленого мяса, девушка, широко улыбаясь, впилась в него белыми зубами.

– Теперь ты – мой мужчина, и обязан обо мне заботиться.

Тонгир едва не подавился, услышав подобные речи.

– И ты бы хотела стать спутницей дорру? Когда мы окажемся на том берегу Льдистого моря, в первой же деревне, наверняка, найдётся множество молодых парней, которые захотят сделать тебя хозяйкой своего жилища.

– Ты болен? – удивлённо спросила она.

– Нет, просто…

– Меня не примут нигде, а тебя убьют, едва завидев.

Девушка говорила с большой убеждённостью в своих словах, и Тонгир понимал, что она не лжёт.

– Но в Чуг-Ти меня не убили, – возразил он.

– Ты пришёл с севера, что возбудило любопытство саанимов, к тому же был очень слаб. Но потом дело всё равно закончилось схваткой.

Это была неприятная правда, но пока что Тонгир не хотел размышлять над изменившимися обстоятельствами своей жизни. К тому же существовали вещи, которые этой девочке, во многом ещё ребёнку, знать не пристало.

– Бю-Зва – что значит это имя? – Он решил сменить тему разговора.

Девушка весело рассмеялась.

– На самом деле оно гораздо длиннее, просто мы привыкли сокращать имена… Ты не поверишь! – Она опустила взгляд, и Тонгиру пришлось потратить едва ли не четверть часа, чтобы добиться ответа.

– Моё имя звучит: Бюн-уй-вог-зваа. Оно переводится как… – Она снова рассмеялась. – Это значит «Женщина, сбежавшая от мужа». Когда мне дали его, это была просто шутка – я не хотела выходить замуж за толстого Мат-та-пу-иси, «Жирного Тюленя», которого мне сватали в двенадцать лет, и назначила ему соревнование: бег наперегонки. Он, разумеется, проиграл, и тогда вперёд неожиданно выступил Ваб-нар-ди-самат, «Охотящийся за четверых». Он сказал, что старше меня, но я нравлюсь ему, поскольку сильная и резвая. Вождь огласил своё решение: испытание, назначенное мной, остаётся таковым для любого желающего, включая и зрелых, овдовевших мужчин.

Девушка поджала губы:

– Конечно, это предупреждение принудило мои ноги дрожать. Ваб-нар-ди-самат с лёгкостью одолел меня, и я стала его женой, хотя мы и не жили вместе, так как я была ещё молода для родов.

Она умокла и, следуя своей привычке, оставалась немой, как камень. Тонгир, на которого свалился ворох новых знаний о той, что сидит с ним в одной лодке, также молчал, усваивая пищу и полученную информацию.

Покончив с едой, они вновь взялись за вёсла.

Вскоре по морю пробежала лёгкая зыбь, наполнившая душу Тонгира горькими предчувствиями. Небо заволокло тучами, и громыхнул первый, оглушающий, раскат грома. Начинался шторм, пережить который они, наверняка, не могли.

Внезапно где-то вдали дорру увидел нечто, наполнившее его душу надеждой. Жёлто-серое пятно, едва заметное на смазанном пейзаже, изображающем просыпающуюся стихию, мелькнуло где-то на юге.

– Берег! Я вижу берег!