Путь в бездне

Сергей минуту-другую прислушивался к своим чувствам, он безо всяких сомнений знал о реальности наблюдавшего за ним. Несколько ошеломленный, взволнованный неожиданным, невозможным открытием, Сенчин, глядя в глубину открывшейся перед ним бездны — нестрашной, но такой притягательной, не удержался от восклицания и тихо произнес, буквально выдохнув слова:

— Я здесь! Я здесь!

Он знал, что услышан, знал, что сидя в крошечном, космическом кораблике он не один.

Сергей сильно разволновался, хотел что-то сказать этой бездне, но слов не нашлось, кроме все того же, вновь и вновь повторяемого:

— Я здесь! Я здесь…

Мириады далеких, недосягаемых миров смотрели на него, освещая бездну разноцветными, немигающими огоньками, они видели его, смотрели, может быть, приветливо, может, даже звали Сергея в свой недоступный, далекий свет, а он не в силах оторвать от них взгляд, напрасно искал в себе слова, чтобы выразить им свои внезапные, нахлынувшие на него волной, чувства. Он словно каким-то непостижимым образом оказался дома, будто здесь и был его настоящий дом. Казалось, если подольше вслушиваться, то можно услышать то, что говорит ему эта ожившая бездна. Звезды — яркие, не мигающие смотрели на него, и Сергей в одно неуловимое мгновение не то услышал самим сердцем, не то сам придумал себе услышанное, но слова спокойные, ясные пришли из этой ожившей бездны и прозвучали во всем его существе:

«— Мы ждем тебя.»

— Сергей! — голос Кота ворвался в тишину отсека: — У тебя что, паника?

— Я… Осматриваюсь. — он ошеломленно таращился в бездну.

— Слежу за тобой.

Сергей надавил на клавишу тяги — «Тор» послушно, плавно двинулся вперед, увеличивая скорость, как фантастический железный зверь, он пошел навстречу бездне и представив корабль чем-то живым, Сенчин улыбнулся ему приветливо, счастливо.

Не считая звездолета за своей спиной, крошечные красно-зеленые огоньки «Тора-2» далеко впереди, Сергей был один в безбрежном «нечто», лицом к лицу со Вселенной.

Она звала его.

Она была с ним рядом.

Потеряв счет времени, он поймал себя на том, что улыбается и рассмеялся весело и свободно. Это было прекрасно и это была его жизнь, то, что невозможно объяснить, передать словами.

Этот день он запомнит навсегда.

Он был счастлив.

Как никогда ранее.

— Мы ждем тебя…

— Я здесь.

* * *

— База, база, ответьте! — Нико Грассо повернулся к сидевшему в метре от него Вяземскому, сказав: — Молчат.

В комнате, где они сидели — небольшой аппаратной, раздавались скрип и шум радиопомех, звуковые пластины под полированным, дюралевым потолком раздражающе действовали на нервы.

Василий Вяземский пожал широкими плечами, ответил не оборачиваясь в его сторону — рассматривал что-то в мониторе электронного микроскопа:

— Нико, можешь заняться чем-нибудь другим. Эта радио-блокада уже обычное здесь дело. Должен был привыкнуть. Все-таки не верю. Смотрю, вижу, и не верю.

Грассо провел рукой по своим черным, прямым волосам, потом потрогал небритый подбородок, вздохнул и, повернувшись к аппаратуре связи, продолжил вызывать.

— Вызываю базу.

Вяземский оторвался таки от монитора, и раздраженно заговорил:

— Нико, не будет связи! Две недели такая катавасия, помехи пройдут и они сами с нами свяжутся.

Неожиданно его прервал зазвучавший под потолком комнаты голос:

— Слышу тебя, Нико. Хорошо слышу, помехи прошли.

Действительно помехи, словно по мановению волшебной палочки, пропали, радиосвязь стала опять возможна.

Ледяная для радиосообщений была непредсказуема, связь пропадала каждый день на час, бывало чуть дольше и также появлялась снова, причем никаких электромагнитных возмущений или радиации на планете не регистрировалось. Разве что обычный, естественный фон. Экспедиция со «Странника» находилась на Ледяной чуть больше двух недель.

Голос в эфире принадлежал Клиффорду Роберсону, начальнику «Базы -1». Грассо и Вяземский находились на «Базе-2», в нескольких сотнях километров от «Базы-1», начальником здесь был Вяземский. Саму «Базу-2» после долгого и утомительного монтажа, открыли шесть дней назад, но оборудования не хватало — ждали грузовой «Тор» со звездолета.

Вяземский сорока трехлетний, начавший лысеть, полнеющий мужчина, спросил:

— Давай к делу, Клиф. Степан уже у вас?

— Прилетел два часа назад.

— Когда привезете нам оборудование?

— Завтра, ждите часам к двенадцати. — ответил Роберсон: — Вот, Степан тут просится.

— Просится! — возник голос Степана Кота: — Просятся на горшок. Привет отшельникам!

— Здорово, бродяга, — сказал Вяземский.

— Здравствуй, Степан, — произнес Грассо.

— И я не один.

Вяземский нервно забарабанил пальцами руки по белой поверхности пластикового стола, повторил за Котом:

— Не один. — Он посмотрел на Грассо, сказал в пол-голоса: — Я был против.

Нико Грассо не ответил.

При голосовании на «Страннике» посылать дублеров на Ледяную или нет он, как и Вяземский проголосовал против.

— Здравствуйте! — ворвался в эфир звонкий голос Светы Ланиной: — А мы уже здесь.

— Добрый день. — этот голос, сдержанный, по юношески высокий, принадлежал дублеру — химику Семену Кисловскому.