Путь в бездне

— Проблема с заменой, — ответила та: — Ч-блоки расположенные в агрегатном отсеке, выполняли роль компенсаторов в гравитационной составляющей «Рубежа». Сейчас мы продолжаем идти в режиме «мерцания», звездолет совершает скачки в подпространстве, но из-за выхода из строя Ч-блоков, растет диссонанс гравитационных волн и компенсировать его не чем. Через семьдесят пять часов «Странник» превратится в маленькую сверхновую звезду.

— Ремонтная бригада роботов, — сказал Кот.

— Ремонтная бригада не в счет. Их процессоры были заменены на процессоры с Ч-связями. Теперь они — груда металлолома. Уровень радиации в агрегатном отсеке таков, что даже при работе в тяжелых скафандрах, никто из людей в живых не останется.

— Остановить реактор мы тоже не можем, так? — спросила ее Кофман.

— Без Ч-блоков нет. Как только прекратится энергообеспечение, «Рубеж» схлопнется, компенсировать гравитационную волну нечем — нас разнесет в пыль. Роботы-ремонтники находятся в агрегатном, самим их ремонтировать не вижу смысла — время потраченное на ремонт роботов, их наладка, будет не меньше времени, необходимого для смены самих Ч-блоков непосредственно… людьми. Я назвала семьдесят пять часов, но это максимально критично. Считаю, что заменить Ч-блоки следует не позднее, чем через шестьдесят часов. Такова ситуация.

Некоторое время все находившиеся в кают-компании, хранили тишину, молчали.

Роберсон вернулась на свое место.

Собравшиеся в кают-компании несколько минут хранили молчание.

Потом заговорил капитан:

— Осталось решить, кто пойдет. И еще. Сколько весят Ч-блоки?

— Сто девяносто пять килограмм, — ответила Роберсон: — И, кстати. Тяжелые скафандры высокой защиты, не подойдут — слишком громоздки, и не поворотливы для такой работы. Думаю, что оптимальными будут скафандры среднего класса, правда защита у них намного ниже.

— Необходимый состав ремонтной бригады решим сейчас. Второго шанса не будет. Два условия понятны — дублеры не идут и в бригаде, помимо остальных, должны быть один инженер и один ядерщик. Это обязательно.

Неожиданно поднялась из кресла Галина Сергеевна Вяземская.

— Запишите меня, — сказала она спокойно: — Буду у себя.

И она вышла…

* * *

В агрегатный отсек ушли шестеро: Инженеры — Клиффорд и Дженнифер Роберсон, ядерщик Галина Вяземская, биолог Сарра Грассо и астрофизики — Виктор и Марина Петровы.

В десять часов утра за ремонтниками, облаченными в скафандры «Орион-5», закрылся переходной люк в агрегатный отсек.

В инженерный отсек, откуда велась связь с ремонтной бригадой, дублеров не допускали.

Спустя три часа они вернулись. Герман и Бэй Цзо, одетые в скафандры, встретили их у переходного люка.

Сенчин, упрямо напирая на Кота, пытаясь сдвинуть его с места, расхлюстанный, с покрасневшим лицом и шальными, влажными от слез глазами, озлобленно шипел сквозь зубы, державшему его за грудки, второму пилоту корабля:

— Пусти! Там тетя Галя… Про-о-очь!..

— Бодливый ты, дурак, — беззлобно отвечал Семен Кот, не сдвигаясь с места: — В руки себя, возьми. Слякоть… Ну?

А через двое суток, состоялись похороны — уложенные в белые контейнеры тела шестерых ремонтников через шлюзовую камеру, со второго участка технического уровня, отправили в бездну.

«Странник» продолжил свой путь дальше.

Глава седьмая Твердь. В тот же день, когда заболел Фолк. Сенчин

Они всегда, когда на улице было тепло, собирались по выходным, здесь во дворе, за деревянным обшарпанным столом, часа за два до обеда, поиграть в шахматы или домино.

Еще тихий, утренний двор, хранил прохладу прошедшей ночи, но солнце, поднимаясь выше крыш, покосившихся сараев, согревало сидевших за столом, обещая к обеду славный теплый денек. Тишину утра нарушал лишь нарастающий шум скандала, доносившийся из открытой форточки окна на первом этаже соседнего, недавно выкрашенного в зеленое, двухэтажного барака. Мужской бас, женский голос, срывающийся до визга, и редкие, решительные звуки бьющейся посуды.

— У Тербея опять денек задался, — произнес Носатый Нод, задумчиво держа в руке черную ладью.

Настоящее же имя его было — Фис Нуум, и на прозвище свое он сильно обижался. Было ему за шестьдесят лет, жил Носатый Нод на втором этаже угловой квартиры и держал хомяка.

Большие очки в роговой оправе сильно увеличивали его глаза и, в добавок к этому, у него имелся крупный нос, что и послужило причиной для прозвища.

Из-за утренней прохлады Фис Нуум ежился, стараясь поглубже втянуть голую шею в воротник старого синего свитера.

Двое других, сидевших за столом рядом с Фисом и Сергеем, были Ямо Якаш — белобрысый, двадцатишестилетний парень с соседнего двора, с острым носом и смешливыми глазами, в темно-зеленой теплой рубахе и серых брюках, да Роко Си, наверное, ровесник Фису Нууму — крепкого телосложения, в желтой протертой на локтях до дыр, рубахе и старом черном трико — всегда держался бодро и казалось, никогда не мерз.

— Чего уснул-то? — Не довольно проворчал Роко Си, глядя на застывшего в раздумьях Фиса Нуума: — Чать, ты не один, играешь. Проигрывай скорее и освобождай плацкарту!