Путь в бездне

Уол приблизился к Фолку — энергичный, воодушевленный.

— Господин капитан! — сказал Уол: — Позвольте помогу людишкам?!

— В смысле? — не понял Фолк.

— Ну, из пулеметика пошалю.

Фолк постарался не выказать своего отвращения, сказал:

— Ни к чему нам тут шуметь. Сама потонет.

— Да нет здесь никого кроме нас, господин капитан! А? Им то уже все равно. А какой резон нам здесь маячить?

Фолк промолчал, и принявший его молчание по-своему, Уол побежал по стальному траппу вверх на вторую палубу и уже слышался оттуда его визгливый голос:

— Как тут у вас? А это? А затвор как? Организуйте. Ага…

Нечеловеческий крик Уола — визгливый, пронзительный, смешался с оглушительной, захлебывающейся грохотом, пулеметной очередью.

— Скотина, — произнес стоявший в двух шагах от Фолка, низкорослый, крепкого телосложения, лейтенант: — Сука.

Фолк сделал вид, что ничего не услышал.

* * *

Полночь прошла, а он все еще не явился на условленное место.

Два часа назад катер, дымя угольным дымом, причалил к нарядной, усеянной огнями набережной Белого города Ясной Гавани, и за это время Фолк успел многое — взял свою машину, оставленную на стоянке возле морского вокзала, отметился в комендатуре, где по-приятельски болтая со старым и лысеющим майором, хорошенько рассмотрел карту Черного города Ясной Гавани, висевшую на длинной стене без окон, нашел нужные адреса и расположение площади Согласия. Гнилые кварталы, населенные неприкасаемыми, на карту нанесены не были, впрочем Фолка они не интересовали.

После комендатуры он съездил домой в двухэтажный особняк из красного кирпича, любезно предоставленный ему на время проведения мероприятий в порту администрацией Ясной Гавани, переоделся во все черное и сев в свою черную легковую «Молнию-101», быстро добрался до объездной дороги и помчался к Черному городу. Глядя на дрожащий свет фар, он думал о том, что произошло в море. Осознание страшного и непоправимого, в чем он был главным участником, наполняло его злобой. Он это сделал. Он там был. Это тебе не на фронте, это не в допросной комнате лупить по роже какого-то мерзавца.

«Будешь таким как мы.»

Он гнал машину по ухабистой дороге, слушая протестующий скрип рессор.

Он там был.

К площади Согласия он выбрал подъезд со стороны канала. Остановившись метров за триста от моста, Фолк выключил двигатель и машина тихо уснула, погасив свет фар.

Шел третий час ночи.

Доноситель должен был его дождаться.

Сунув в боковой правый карман плаща, коротко-ствольный «ринс», Фолк сложил и убрал во внутренний карман нож и вышел в тихую ночь.

Мощенная кое-как дорога утопала в грязи и глубоких лужах. В темноте, не разбирая дороги, Фолк быстро дошел до моста — горбатого, старого, перекинутого через не широкий канал, по которому текла тихая речушка, прошел мост и оказался в черных кварталах. За рекой спали бараки, затихшие, темные улицы, изредка освещаемые тусклыми фонарями, терялись среди черных, высоких тополей. Пока шел к мосту, он промочил ноги — противно чавкало в ботинках.

Пахло весной. Тихо и спокойно вокруг.

Не встретив никого, Фолк прошел по пустынному тротуару вдоль мрачного сквера, свернул прочь от площади, на которой его дожидался Точ Ких и оказался на седьмой улице, состоящей из деревянных, двухэтажных бараков, утонувших в темноте деревьев. Редкие фонари светили с деревянных столбов, мутно и призрачно. Метров через триста, добравшись до слабо-освещенного перекрестка, держась в тени деревьев, он свернул направо двигаясь по Десятой улице, опять свернул направо, у какого-то магазинчика с темными, грязными витринами, и вышел к площади с противоположной от моста, стороны.

Фолк оказался на условленном с доносителем месте, река и мост были перед ним. Он сразу увидел одинокую фигуру, торчащую на углу барака. Со второго этажа барака, через открытое настежь окно, доносились пьяные голоса, лился мутный электрический свет, и фигура на углу была видна очень четко. Вдоль узкого тротуара, почти у самой дороги, росли высокие раскидистые тополя.

Фолк зашагал вперед.

При его приближении, фигура на углу барака отклеилась от ствола дерева и направилась к нему.

Быстро направилась.

— Ваше высоко…

— Тихо, дурак, — зашипел на доносителя Фолк: — Разорался.

Точ Ких заговорил задушенным голосом:

— Я уже думал, не случилось ли с вами чего?

— Что со мной может случиться? Долго ждал?

— Больше двух часов.

— Пошли, — сказал ему Фолк и они двинулись по тротуару, вверх по улице.

Шли молча.

Они дошли до перекрестка и Фолк свернул налево, там вообще не было освещения, даже окна бараков были темны. Доноситель заметно нервничал, то и дело оглядывался и уже начал отставать. Наверное, своим чувствительным нутром, почуял неладное.

Фолк заговорил ровным, тихим голосом:

— Пока ждал ответную телеграмму из столицы, думал рехнусь от вашего майора-тупицы, в комендатуре. Что за кретин. Надо о нем не забыть — доложить господину генералу.

Три, четыре секунды и Точ Ких уже шел рядом.