Путь в бездне

— Это Цаун-то? А когда успел?

— А пес его знает, когда. Днем еще.

— Хм, странное дело. — Вилт посмотрел на Фолка: — Я видел, как он садился в машину и был жив-здоров. Это как раз, когда ты с майором говорил.

Фолк молча обдумывал услышанное.

— Ладно, парень. — Вилт хлопнул Фолка по плечу, оторвался от перил и добавил: — Мне мое здоровье дорого — пойду в тепло.

Ушел.

Слова Вилта о майоре пробудили в нем неприятное чувство обманутого, которого кто-то решил разыграть или выставить на посмешище.

Был жив-здоров.

Зачем-то майору понадобилось менять капитанов. В этом Фолк не видел никакого смысла.

Фолка знобило.

К нему из темноты приблизился помощник капитана судна — высокий, с рябым лицом, в свете весящего сигнального фонаря, казавшегося нездорово красным, сказал громко:

— Ваше благородие, с головного судна дали сигнал «стопори машину».

— Значит — стопори машину, — ответил ему Фолк.

Тот тут-же исчез в темноте.

Фолк посмотрел вперед в кромешную тьму, туда, где желтый огонек указывал на нос баржи. Где-то на барже находились четверо офицеров охраны, еще четверо с пулеметами на второй палубе буксира, двое на корме.

В ночи уныло пропели три протяжных гудка, в машинном отделении что-то надрывно зашумело, усилились звуки работающих машин.

Буксир начал замедлять ход и вот, спустя некоторое время, остановился со своим грузом, совсем.

Если караван встал, значит скоро подойдет встречный транспорт.

Фолк всматривался в темноту ночи и ничего в ней, кроме огней буксиров, не видел. Никаких посторонних огней не было. Похоже, что им придется долго здесь куковать.

Рядом с ним опять объявился помощник капитана буксира, сказал взволнованно:

— Ваше благородие! С головного прислали сигнал — «груз отцепить, груз затопить.»

— Значит… — тут до него дошел смысл услышанного. Фолк осекся, посмотрел в обветренное лицо помощника капитана, на которое падал свет желтого фонаря: — Ты чего мелешь, дурак! — зубы Фолка выбивали барабанную дробь: — Какой ты собрался груз топить?

— Сигнальщик прочел сигнал с головного…

— Он пьян у тебя, морду разобью мерзавцу! Дай запрос о повторе сигнала и лично проконтролируй!

— Слушаюсь, господин капитан.

Фолк не надолго остался один, закурил папиросу, всматривался в мигающий прожектор головного буксира, который отправлял, новое сообщение судам.

Помощник капитана вернулся скоро, стоял перед Фолком — прямой как струна.

— Ну?

— Топить велено, ваше благородие. Лично смотрел. Груз отцепить, груз затопить.

Фолк молчал, тот ждал, стоя рядом.

Ветер усиливался, скоро придет шторм. За короткий воротник кителя откуда-то с верхней палубы капали холодные капли воды.

«И ты станешь одним из нас, сынок», — вспомнил Фолк слова генерала Еже Сума.

Сынок.

Он произнес слова, стараясь не выдать своей растерянности и даже страха, словно слушал кого-то постороннего, говорящего рядом:

— Отцепить баржу. Произвести затопление… груза.

— Слушаюсь, ваше благородие!

И капитан быстро ушел по крутой лестнице вверх.

* * *

— Командуй, — сухо произнес Уолу Фолк.

Уол развернулся, поднял к верху полное лицо и визгливо заорал:

— Приступаем, господа матросня.

Послышался шум голосов и бегущих по металлу ног. Помощник капитана буксира уже был внизу, отдавая приказы матросам:

— Отдать швартовы, разомкнуть сцепку, открыть на барже кингстоны! Живее, ребята.

Машины почти смолкли, лишь доносился из машинного отделения приглушенный шум и стук, пахло угольным дымом.

Толстый Уол спрыгнул с палубы буксира на баржу, мелькал там в свете фонарей. Вот он нагнулся над зарешетченным световым окном, открыл его рывком и, встав на четвереньки, крикнул вниз:

— Эй, подонки! Приехали. Сейчас рыбу будем кормить.

И он радостно взахлеб заржал, будто услыхав уморительную шутку.

Хлопали с противным лязгом ржавые люки, матросы в черных промасленных бушлатах появлялись и исчезали на барже. Из глубины железного чрева баржи вдруг возник, нарастая, гул и тысячеголосый гомон вырывался из слуховых и световых окон, потек над темными водами взбаламученного моря.

Уол сплюнул вниз, встал на ноги и отряхивая колени направился обратно на буксир.

Офицеры охраны, что прятались от холода в кубриках буксира — десять человек, вышли на воздух, столпились на первой палубе на носу буксира там, где возвышались мощные стальные упоры. Фолк встал рядом с ними, прислонился к поручням идущего на верх траппа, смотрел на приближение Уола.

Тот кряхтя влез с баржи на буксир, приблизился к молчавшим офицерам.

— Здорово! — Уол трясся не то от холода, не то от возбуждения: — Сейчас мы их… Сейчас.

Отдали швартовы, матросы наматывали толстые канаты на кнехты — железные тумбы, зашумели машины буксира и гул из баржи резко перерос в приглушенный рев. Словно гигантский пчелиный рой заперли в большей железный ящик. Буксир затарахтел, отплыл от баржи метров на сто и остановился.

Недалеко возились в темноте другие два буксира, ворчали, раздавались редкие гудки, метался из стороны в сторону свет их далеких прожекторов.

Фолк молча смотрел на темный силуэт баржи.

— И долго она будет тонуть? — неизвестно у кого спросил Уол.

Один из офицеров, стоявший рядом с Фолком, ответил:

— Долго.