Путь в бездне

Он тихо поднялся и подойдя к двери ведущей в коридор, прислушался.

Ни звука.

Оружие — это уже серьезно. С оружием он, кому угодно разнесет мозги или, что у «Них» есть.

Вульф приоткрыл пластиковую дверь — самую малость, выглянул в коридор. В коридоре горели световые панели, расположенные на потолке и стенах, царила тишина и покой.

До лифта и потом от лифта до командного отсека.

Да и, что «Они» ему сделают, убьют? Если-бы хотели убить, то давно бы убили. Нет, нет, не тронут.

Вообще-то и кошка не сразу убивает пойманную мышь, перед тем, как выпустить ей кишки.

Добежать до лифта.

И он, выскочив из своего укрытия, что было сил побежал по коридору к лифтовой площадке, мимо тренажерного зала, дверь в который оставил на кануне открытой.

Не смотреть по сторонам — вперед.

Добежал, нажав на кнопку вызова лифта, ждал, всматриваясь в глубину пустого коридора — никого.

Лифт пришел беззвучно, тихо открылась перламутровая дверь. Ганс нырнул в кабину, нажал на кнопку «семь». Еще минута, и вот он уже выходит на нужном ему ярусе — все тихо, спокойно.

Проскочил?

Он бросился бежать по мягко освещенному коридору, мимо закрытых дверей, давно непосещаемых людьми помещений, бежал к командному отсеку, где его ждали уверенность и защита. Звук — глухое шлепанье его босых ног по гладкой поверхности пола, эхом — предательски громким, разносился в обе стороны коридора и тогда он услышал «Их.»

Нарастающий шум многих ног, бегущих за ним, Ганс услышал с ужасом приговоренного к смерти, за которым пришли, чтобы вести его на казнь. Нет!

Инженерный отсек, приборный отсек, лаборатория… Он несся к командному отсеку, не оглядываясь, изо всех сил, заранее, крикнув компьютеру:

— Люк в командный открыть.

Массивный, выпуклый люк в командный отсек только что закончил подъем вверх, открывая вход, когда Ганс Вульф пулей влетел в спасительное помещение, приказав:

— Закрыть люк!

С тихим шипением бронированный люк, встал на прежнее место, надежно укрыв за собой растянувшегося на полу задыхающегося Вульфа.

Он осмотрелся вокруг — никого.

Успел. Он успел.

— Ганс, — услышал он тихий, дружеский голос, по ту сторону люка: — Открой нам, Ганс. Мы ничего тебе не сделаем.

— Он боится, боится нас. — проговорил другой голос — хриплый, враждебно-насмешливый, нехороший.

Вульф подполз к стене, прижался к теплому гладкому пластику спиной — сердце билось, готовое, вырваться из груди.

— Тс,с. Тихо, — первый голос: — Ганс, дружок, я расскажу тебе много интересных историй. Ты ведь хочешь с кем нибудь поболтать, верно? Одиночество — это так страшно. Так страшно…

Вульфа трясло.

— Он обосался. Обосался, он. В луже сидит, — говорит хриплый.

— Не лезь, — перебивает его первый спокойный голос: — Ганс, нехорошо поступать так с друзьями, нехорошо. А ведь мы твои друзья.

— Да, друзья, мать твою. Открой люк, пока мы сами не вошли.

Слышится веселый девичий смех.

— Так с друзьями не поступают, Ганс, — говорит первый голос: — Мы все равно, доберемся до тебя, но тогда будет поздно.

— Да, поздно будет, гаденышь.

— Мы ведь и по плохому, можем.

— О, да. Можем, можем. Давай по плохому, давай по плохо-о-ому… Открывай люк, гад вонючий!

Ганс сжал голову обеими руками, истерично засмеялся. То, о чем он думал последние месяцы, о чем догадывался, все это — подтвердилось, оказалось реальным.

— Я не открою, этот люк! Я не открою его!.. Я не открою его! Ни когда, ни когда!..

— Ты все равно выйдешь оттуда…

И он проснулся.

Он проснулся, крича последнее слово, безумно вытаращившись в белоснежный потолок учебного отсека, еще не придя в себя, не осознавая, что это был сон. Кошмар.

Только спустя некоторое время, до него дошла вся комичность его положения, он понял, что проснулся.

Испугался сон.

Встав на ноги, Вульф начал брезгливо, со стыдом, стягивать с себя мокрый комбинезон, бормоча:

— Надо действовать. Я схожу с ума.

Теперь, после пробуждения он стал ироничнее смотреть на свое положение.

— Бывает, сплоховал. Но ничего, тебя голыми руками не взять, Ганс Вульф. Ты еще покажешь, «кузькину» мать.

«Кузькина» мать — выражение Степана Кота.

«Кузькина» мать.

Но кроме, как самому себе, пресловутую мать «Кузьмы», показывать Вульфу было некому.

Он стоял, бессмысленно глядя в пол, и пальцы его рук двигались, словно жили отдельной от всего тела, жизнью.

«— Кузькина мать,» — думал Ганс: «— Это, мать Кузьмы…»

Глава вторая Твердь. Инспектор Склим Ярк

Было утро.

Склим Ярк — инспектор полиции второго разряда, сошел с моста и повернув налево, туда, где пологий склон вел к реке, остановился, глядя вниз.

И угораздило же найтись этому бумажнику именно здесь, а не на обочине дороги, например.

Склиму недавно исполнилось пятьдесят восемь и хотя он считал себя еще вполне в нормальной форме, напрягаться лишний раз, он не любил.

Все-таки грабитель, точно распоследняя сволочь, не мог просто откинуть бумажник в сторону, обязательно надо было так подгадить.

Склим начал осторожно спускаться по склону.