Путь в никуда

Джура сидел в палатке, рядом храпел чеченец Тенгиз Мацоев, пригревшись у печки-буржуйки, украинец Сашко подсчитывал сегодняшнюю выручку, командиры установили тарифы: за каждого убитого солдата на стороне федералов платили 50 долларов, за офицера – 200 долларов, а уж если повезет и уничтожишь танк или самоходку, можно получить столько, что на скромный домик хватит.

Рядом с Джурой, привалившись к мешку с мукой, дремал его друг из Таджикистана Рахматулло. Проснулся Рахматулло оттого, что кто-то тряс его со всей силы за плечо. Он открыл глаза и увидел лицо перепуганного его криком Джуры. «Ты чего орешь? – грубо сказал Джура. – Приснилось что?» Рахматулло глупо заморгал и ничего не ответил, хотя снилось ему действительно нечто ужасное, это ужасное было настолько реально, что Рахматулло мог и сейчас воспроизвести все это в мельчайших подробностях. Ему снилось, как его верные товарищи, его братья торжественно надевают на него пояс шахида, как он клянется в мщении проклятым неверным, отравляющим дело всемогущего Аллаха на грешной земле мусульман. Потом его доставляют в центр большого, усеянного огнями города. Он видит хорошо одетых людей, идущих в театры и рестораны, он видит толпу мальчишек и девчонок, которые заняли очередь в дискоклуб. Все люди сыты и довольны, полны радости и смеются в этот теплый вечер. Он смешивается с толпой гуляющих, приближаясь к входу в дискоклуб, здесь очень много молодых и, пожалуй, здесь громче и веселее звучит речь, слышится смех этих не обремененных заботами мальчишек и девчонок. Вот он, этот долгожданный миг мщения за серость и уныние, за голод и разруху, за невыносимые условия его детства и юности. Рахматулло жмет на кнопку взрывного устройства – и раздается оглушительный взрыв, теперь я герой, я шахид, человек, принявший мучительную смерть во имя всемогущего Аллаха, еще секунда – и я окажусь в райских кущах, в объятиях красивейших женщин, ублажающих мою плоть и душу, но голос всесильного звучит грозно и сурово: «Ты грязный шакал, на тебе кровь невинных детей, и твое место в свиных отбросах». Он летит вниз, он в грязи и дерьме, он хочет найти выход, но не может. Его рот, его ноздри наполняются этим дерьмом, он хочет кричать, но чем шире открывает рот, тем сильнее он наполняется свиными испражнениями. Постепенно Рахматулло приходит в себя, он не может забыть страшный сон, он не может рассказать этот сон Джуре, потому что тот говорил о прелестях смерти шахида, а Джура авторитет в исламе, он читал много книг, не то что Рахматулло.

Их у отца было пятеро, он с братом и три сестры, отец работал днем и ночью, а денег все равно не хватало, потом и он пошел работать, но СССР развалился и работы не стало, не стало работы – не было денег, они стали голодать, даже купить муки, чтобы испечь лепешки, у них не было, хорошо, что у них в кишлаке появился Джура, теперь он работает, убивает неверных и получает за это деньги, теперь он кормит семью. А может, ради этого и стоит жить, может, кроме денег нужно освобождать землю от скверны, так написано в книгах, которые привез Джура. На земле будут только правоверные и тогда не будет разногласий и войн, вон и сам Джура, Рахматулло слышал, когда-то был православным, но принял ислам и теперь борется с ним вместе, а Сашко, тот даже и не приняв ислам, помогает им. Ну да, за деньги, но ведь не только за деньги он подставляет грудь под пули, значит, есть еще что-то, что заставляет рисковать жизнью.

Глава 3

Весна в горах – лучшее время года, зелень так и прет, все цветет, и в воздухе запах, присущий только этим горным вершинам. Горные луга окрашиваются в самые различные цвета, от ярко-красных из-за распустившихся маков до желтых от цветущего подорожника. Земля наливается силой, снежные вершины сбрасывают белые шапки, звенят ручейки, а горные реки, становясь полноводными, несут мощные и шумные потоки. Зеленая трава так и манит скинуть тяжелые сапоги и пройтись по этому нежному ковру.

Развалившись на кавказской бурке, Джура нежился под теплым весенним солнцем, закрыв глаза, он видел ее, ту, что не давала жить, думать, дышать. Она порхала, как бабочка, по этой зеленой поляне в своем синем купальнике и весело махала красной лентой, она весело смеялась, и горное эхо многократно усиливало этот смех, она была счастлива, но заметила Джуру, лежавшего на траве, и смех ее прекратился, а глаза, такие бездонные, вдруг стали злыми, она осуждающе посмотрела на Джуру и вдруг сказала: «Нежишься, а работа стоит». Джура открыл глаза, над ним склонился Садык. «Ты чего здесь? Случилось что-то?» – «Да, нет просто решил навестить старого друга, привез вести оттуда, ведь сколько лет не был дома, дети выросли, а ты все где-то пропадаешь, да и дело тут намечается крупное, нужно твои ораторские способности использовать. Ты ведь с Тенгизом Мацоевым знаком, а знаешь, почему люди взялись за оружие? Поговори с ним, он тебе все объяснит».