Путь в никуда

Одно плохо: все это не только не радует Джуру, а скорее раздражает, он закрывает глаза и видит ее, ту, что перевернула всю его жизнь, ту, что как морока не дает ему возможности окунуться в блаженство любви его жен и преследует его везде и всегда своими бездонными глазами и точеной фигурой в синем купальнике с алой лентой в руках. «О великий, – просит Джура, – избавь меня от этого наваждения», но в ответ он видит ее осуждающий взгляд и слышит слова: «Он не мог умереть, он трус и предатель». Джура начинает стонать и просыпается, испуганные жены стоят возле топчана, не решаясь сказать слово и разбудить спящего. «Ну что собрались? – грубо кричит Джура. – нечем заняться? А ну брысь отсюда». Жены, давно привыкшие к грубости хозяина, немедленно удаляются. «Разве это женщины, – думает Джура, – овцы, купленные за деньги, разве можно из-за таких мучиться и сгорать в пламени любви, разве такая заставит умирать от ревности или вознесет до неведомых высот от опьяняющего сладострастия. Они даже ночью покорны и холодны, как бесчувственные бревна, ожидая его, а потому он вынужден закрывать глаза и вызывать образ любимой, чтоб исполнить долг мужа». А их дети? Где-то Джура прочитал, что самые деспотичные режимы существуют там, где женщины наиболее угнетены, что это в основном характерно для мусульманских стран. Везде, где женщина превращена в рабочую скотину, воспитанные ей дети невежественные и отсталые дикари. Старший вот растет балбес балбесом, вместо изучения Корана и фетв к сунам читает агитки Садыка и рвется убивать неверных, эх, знал бы он, каково убить человека, как эти окровавленные лица преследуют тебя по ночам и не дают успокоения твоей истерзанной душе, ведь просил Садыка, чтоб не дурил парню голову, ведь мал еще, а тот напялит на него повязку шахида5, вложит ему в руки калаш и восторгается новым бойцом за истинную веру. А сам веру эту всю исковеркал и оставил от нее лишь убийц. Сколько спорил с ним Джура, сколько убеждал: остановись, возьми книги, прочитай, что есть истинный мусульманин, ведь существует декларация веры:

Единобожие и признание пророческой миссии Мухаммада (Шахада);

Пять ежедневных молитв (Намаз);

Пост во время месяца Рамадан (Ураза);

Религиозный налог в пользу нуждающихся (Закят);

Паломничество в Мекку (Хадж).

Лишь со временем некоторые религиозные группы добавили джихад, обозначающий с теологической точки зрения прежде всего борьбу с собственными страстями. С какими же страстями боремся мы, убивая и насилуя людей, грех, большой грех совершаем мы и нет нам прощения ни на земле, ни на небе. Смеется Садык: «Это ты у нас такой умный, все-то знаешь, во всем разобрался, а простым мусульманам мои книги нравятся, они рвутся в бой против неверных, и для них священный джихад – это убийство неверных, этот постулат мы с помощью моих книг сделаем главным в их жизни». Джура не верит Садыку, он знает, что расплата за все наступит скоро, но и возражать ему не может. Он избрал этот путь и должен идти по нему, иначе ему не жить. Смеется Садык, а сам думает, что не истинный мусульманин Джура, не может быть истинного мусульманства в человеке, лишь принявшем ислам, не впитавшем эту религию с молоком матери, кровью своей отличного от нас, правоверных. Да и учился в советских институтах, нахватался их пропаганды, а у нас остался по трусости своей да милости Ибрагим-хана. Вроде делает все, что прикажут, а успехов мало, вот в Чечне мои эмиссары поработали на славу, одно плохо: оружие, что скупают за наши зеленые, часто попадает к казачкам, это Сидор мутит воду, вот и поедет туда Джура, наведет порядок.

Глава 2

Так Джура оказался в Чечне, думал, приедет, разберется с Сидором и обратно, а получилось… Вернулся через долгие десять лет, десять лет крови, убийств и горя людского, и ведь начиналось все как борьба за самостоятельность республики в составе федерации, а кончилось требованием самостоятельности свободной исламской Ичкерии. Двести тысяч погибло в той войне, и слезы матерей бурным потоком не сумели погасить пламя бессмысленной и беспощадной войны. Многие, ох многие с обеих сторон поживились на той войне, торговля оружием, нефтью и наркотиками, захват заложников, грабежи составов – вот основные статьи доходов свободной Ичкерии. Сотни наемников из Грузии, Азербайджана, Узбекистана, Таджикистана, Афганистана, Иордании, Палестины, а также из стран Прибалтики и Украины сражались на стороне освободителей, не гнушались чеченские боевики и помощью уголовников, и потому сюда, на Кавказ, прибыл Кузьмич, развернувший бурную деятельность по продаже наркоты и оружия, похищенного со складов Министерства обороны Российской Федерации. Эшелоны необстрелянных пацанов становились мишенями профессиональных убийц, а генералы клали в карманы солидные барыши, строили загородные виллы с бассейнами и ездили отдыхать на курорты Средиземноморья. Почувствовав запах крови, жадный зверь исламизма уже не мог остановиться и требовал новых и новых жертв.