Путь варга: Хищные пастыри. Книга 1

Прозрение совсем рядом — накатывает алым приливом, грозным напевом, который пронизывает Тайные Тропы, звучит из уст терраантов, отравляет кровь: «Ос-во-бо-ди…»

— Дитя… дитя… ты думаешь — мы кровожадны? Считаешь, мы мстим за зверей магам, становясь охотниками, как они — жертвами? Это сказала тебе Крелла? Она слишком увлеклась местью. Не месть наша цель, Гриз. Но спасение. От того, что грядёт. Ибо чаши весов, которые качнулись, грозят опрокинуться совсем. И удержать их в равновесии — единственная цель, к которой могут стремиться настоящие Пастыри.

Удержать… через кровь? Убивая людей? Уничтожая охотников? Из-за чего — что такого надвигается и к чему эти загадки…

Нужно спросить, но ручьи слишком громко шумят в ушах. И сияние заката обжигает кожу. И дурманит странно-знакомый солёно-сладкий запах, слабеют колени, кружится голова…

— Ты не привыкла разговаривать так, сестра. Привыкнешь потом, когда будешь с нами. И мы встретимся с тобой — не так, не здесь… но лицом к лицу. Поговорим напрямик. Обо всём. Немного позже.

— Вы так уверены… что я буду с вами?

— Ты уже одна из нас, Гриз. А когда узнаешь всё до конца… Когда услышишь по-настоящему… познаешь истинную полноту…

В траве — змеи. Сейчас оплетут, заговорят ласковыми голосами. Рубиновоглазые, шёлковоскользящие. «Мы знаем, кто ты… знаем, что ты нашла…»

От шепотков под кожей хочется кричать.

— Пока же я хочу, чтобы ты связалась со своей общиной. И с другими общинами. С отшельниками. Будь моим послом, передай моё предупреждение.

Тлеющие угли глаз вспыхивают — обжигают.

— Варгендорр. Я даю им время выбрать. Присоединиться к нам и вернуть равновесие. Или пасть в бездну самим, пока мы не пришли за ними. Варгам, какими они были, больше не бывать. Наступает час Хищных Пастырей. Скажи им это, дитя… пусть выберут до Варгендорра.

Голос вливается в неё бурной рекой, захлёстывает уши, алое, багряное, огненное, слепит глаза, вздымается сплошной стеной — и только узкая твёрдая ладонь на плече кажется обжигающе реальной.

— После Варгендорра, когда придёт время… я найду тебя.

Её мягко отталкивают, и она летит, летит сквозь огненное, шелестящее, дикое — и падает.

На округлые, нагретые камни взбудораженного города.

На площадь, примыкающую к городской стене.

В стене зияет изрядная оплавленная дыра.

В небе гаснет прощальный огненный знак — росчерк торопливых крыльев.

Саднит порез на ладони. Стихают крики Огненных Чаек. Затапливаются криками стражников.

И на губах — словно прощальный поцелуй весны — призвук вкрадчивого шёпота.

«Мы скоро встретимся, сестра… и ты узнаешь… услышишь…»

Солоно-сладкий привкус безумия.

Глава 6

МЕЛОНИ ДРАККАНТ

— Нас посадят лет на двадцать, — выдыхает Морковка. Он сидит очень прямо, у стеночки. И оцепенело пялится на свои руки. Будто ожидает увидеть на них кандалы.

Приличной тюряги в Зеермахе не нашлось. Небось, последнего крупного преступника тут коллективно утопили в сидре ещё при Шестой Кормчей. Чепушил из Справедливых и девах из Чаек уволокли куда-то в места поприличнее — сдавать знатным родителям. Но мы шли как особо опасные. Так что нам выпало — в камеру. В одну. Столько нашлось при местной сыскарской.

Блюстители долго примеривались — допустимо ли пихать туда сразу всех. Кто-то кипятился и орал: «Но там же дамы!» Кто-то заорал ещё громче: «Какие дамы⁈» — а потом все сразу посмотрели на меня, Дурилку и Конфетку — и запихали за решётку к остальным.

Предпочла бы отдельную камеру. Чего там — я б желудок мантикоры предпочла. Мало мне Дурилки и приятного общества Мясника. Его Светлость расхаживает по камере и убивается в голос. По Гриз минут пять назад отплакал, теперь взялся за свободу.

— По здешним законам любые нарушения общественного порядка караются крайне серьёзно… Боги, а то, что учинили мы — это… двадцать пять лет, не меньше.

— У меня есть знакомый стряпчий, — отзывается Пухлый. С таким видом, будто выиграл в Аканторскую лотерею тысячу золотниц. — Он вёл моё дело после… ну, после первого раза. Отменную контору содержит. Думаю, скопом мы можем получить нехилую скидочку. Может, даже сумеют вытащить нас в Акантор — говорят, там суды милосерднее…

— А тебя где судили?

Пухлик какое-то время рассматривает лепнину на потолке. Возможно, думает — зачем она вообще в тюрьме-то.

— В Аканторе. Ну-у-у, может, я не расположил их к себе. Зато я точно знаю, кто может положительно очаровать судей, — и игриво перемигивается с нойя. Та поправляет причёску и попутно извлекает из волос какие-то пакетики. — О, кстати, насколько я знаю, аристократов первого уровня на Рифы не отсылают. Янист — ты тоже можешь не волноваться, ты же, вроде как, не слишком опорочил честь местного кренделя. И кстати, я вообще не понимаю, что тут делает… кое-кто из нас.

И выразительно косится на окошко в пошлых витражиках. Что-то о кающихся грешниках — сложно разобрать из-за решётки. Решётку задумчиво трогает пальцем Нэйш.