— Огненные Чайки, да… решил, вам не помешает небольшой элемент хаоса, вдруг придётся разыгрывать эту карту. А из всех подобных групп в Ракканте этих было легче всего собрать. Покупать лидеров недовольной молодёжи бывает полезно, знаете ли. Нет, главная… вообще — можно сказать «главная чайка»? Она полагает, что её финансируют истинные патриоты Ракканта. Мы не разубеждаем — я, в конце концов, не желаю дурного этой стране. Да, но полагалось, что сигнал даст она, за четверть часа до феерии. Госпожа Гроски, то есть, Тривири, конечно, оказалась на высоте. Одарённая особа, правда?
Лисья голова из светлого серебра, — венчает трость. Смеются хитрые глазки — два изумруда. Живые.
Не то что у одной варгини.
— Выпейте же чаю, Гриз. И попробуйте крендельки, просто объедение, как и булочки с кремом и клубникой. В Айлоре так не получается, какой-то раккантский секрет, а может, благословение королевы Трозольдии. Да, госпожа Аскания Тривири. За ней велось наблюдение с тех пор, как она окончила обучение — всё же потенциал весьма неплох. Пришлось постараться, чтобы она не получила распределение, — а это было почти неминуемо, несмотря на нелестные характеристики её дисциплины. Поздравляю с отличным пополнением в группе — и у пополнения отличная фантазия, если учитывать банду Шнырков, «всеобщее развращение» и… ахах… бонакона.
Эвальд Шеннетский — счастливый мальчишка, который насладился комедией на ярмарке.
На прекрасной, развесёлой ярмарке, где не звенели крики страха, не лилась кровь. Не падали, корчась, маги, — изнутри которых выжжено горькое «Никаких уступок».
Недалеко от которой не лежит тело варга.
— Какая удача, что нойя Энешти удалось усыпить бонакона до того, как в игру вступили прогрессисты, а потом Кровавые. По крайней мере, его не увели вместе с остальными, да… Выпейте чаю, выпейте, Гриз. У вас измождённый вид. Может, укрепляющего? Кроветвора? У нас здесь Травник и хороший набор зелий, так что…
Гриз Арделл прикрывает глаза и сжимает пальцами переносицу. Нужно, чтобы Шеннет перестал плавать и двоиться. Она уже принимала укрепляющее, пока её вели сюда. Только тело всё равно слабое, вялое, тяжёлое…
И в глазах по временам моросит алым.
— Половину кружки. И три ложки сахара. Если можно.
Шеннет ухаживает за ней: наливает чай в лишнюю чашку, насыпает сахар. Чай дрожит и плещется чай в кружке, пока Гриз несёт её к себе.
Безвкусная сладость — и металлический привкус во рту.
— Мои люди. Что с ними.
Щелканье крышки серебряных часов.
— Полагаю, что их освободят где-то… через полчаса или чуточку больше. Мои агенты из Акантора уже прибыли и морочат голову здешним законникам. Знаете, бумаги. Опись. «Вы не так описали этот дарт и сделали это не по форме!» Тем временем дарт они, конечно, заменят — как и
Эвальд Шеннетский тянется за третьим крендельком и вдохновенно взмахивает им.
— Нет, разумеется, таинственное исчезновение группы арестованных вызвало бы подозрение. А потому, конечно, — было сражение. Стража пыталась остановить беглецов, прежде чем отключилась. С блестящими результатами. Тела ваших плюс тела освободителей… Дюжины разнокалиберных трупов хватит, полагаю.
Гриз молчит, но взгляд её явно чересчур выразителен.
— В каком смысле — где возьму⁈ Девятеро! Плох тот министр, у которого нет дюжины тел про запас. Просто понадобилось время, чтобы создать нужный магический фон — вдруг будут прогонять серьёзными детекторами…
— Вскрытие…
Хромец давится крендельком.
— Какое⁈ Мы же в Ракканте — тут никто на фут не подойдёт к мёртвым людям. Даже прогрессисты.
— У меня… просьба к вам. Эвальд.
Звуки отмерзают внутри. Разделяются, взмахивают обмороженными крылышками. Выпархивают изо рта, слабые.