Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

— Ничего страшного, твой лекарь сидит рядом, возле кровати. Если тебя прихватит, будь спокоен: я знаю, что делать.

— Вот этого я и боюсь. — Его прищуренный взгляд перебежал на маленький контейнер с лекарствами и шприцами, лежащий на столе. — Моя задница чувствует себя так, будто я уселся на куст утесника без штанов.

— Хорошо, — удовлетворенно сказала я. — Через час ты получишь еще порцию. А сейчас валяй рассказывай.

Джейми поджал губы, но потом, вздохнув, расслабился. Он с усилием приподнялся и оперся на подушки здоровой рукой. Я не стала ему помогать.

— Ладно, — сказал он наконец, глядя вниз и выводя пальцем звездочки на краю одеяла. — В общем, это было, когда я вернулся из Англии.

Он вернулся из Озерного края, перевалив через протяженную каменную стену, что отделяет Англию от Шотландии и на широкой спине которой в древности собирались на торжища и вершили суд жители границ.

— Там есть камень, который отмечает границу, может быть, ты знаешь, это такой древний камень, он и с виду–то похож на рубежный знак.

Джейми взглянул на меня вопросительно, и я кивнула. Я действительно знала его, огромный менгир высотой футов в десять. В мое время кто–то вырезал на одной его грани «Англия», а на другой стороне — «Шотландия».

Там Джейми остановился передохнуть, как останавливались тысячи путников на протяжении многих лет. Позади оставалось прошлое: тюрьма, изгнание, унижение, а впереди, за зелеными равнинами, виднелись окутанные туманом далекие утесы горной Шотландии.

Джейми взъерошил волосы здоровой рукой, как делал всегда, когда погружался в раздумье, отчего на макушке затопорщились маленькие яркие завитки.

— Тебе не понять, каково это — так долго жить среди чужих.

— Неужели? — язвительно заметила я.

Джейми удивленно посмотрел на меня и улыбнулся, опустив глаза на покрывало.

— Ну, может быть, тут я ошибся — тебе это понятно. Но ты изменилась, разве нет? Хоть ты и стараешься сохранить воспоминания о доме и о том, кто ты, — ты изменилась. Не стала чужой — ты никогда не станешь ею, даже если бы захотела, — но ты не такая, какой была.

Я подумала о себе, молча стоявшей рядом с Фрэнком, скучавшей в ярком водовороте университетских вечеринок, возившей детскую коляску по чопорным паркам Бостона, играющей в бридж и беседующей с другими женами и матерями, которые говорили на чужом языке домохозяек среднего класса. Чужая, вот уж точно!

— Да, — согласилась я. — Понимаю. Продолжай.

Джейми вздохнул, почесал нос указательным пальцем.

— Итак, я возвратился. — Он поднял глаза и слабо улыбнулся. — Что ты там сказала Айену–младшему? «Дом там, где нас, когда бы ни пришли, не могут не принять»?

— Именно, — сказала я. — Это цитата из поэта по фамилии Фрост. Но что ты этим хочешь сказать? Уж конечно, твоя семья была рада снова тебя увидеть!

Джейми нахмурился, перебирая пальцами одеяло.

— Так–то оно так, — медленно произнес он. — Не в этом дело. Я не хочу сказать, будто они дали мне почувствовать, что я нежеланный гость, вовсе нет. Но меня так долго не было! Майкл, маленькая Джанет и Айен даже не помнили меня. — Он печально улыбнулся. — Правда, до них доходили слухи. Когда я вошел на кухню, они вжались в стену и уставились на меня круглыми глазами.

Он слегка подался вперед, стремясь донести до меня свои чувства.

— Понимаешь, когда я прятался в той пещере, было совсем другое дело. Дома я не жил, и они редко видели меня, но я всегда был рядом, я всегда был частью семьи. Я наблюдал за ними, я знал, когда им голодно или холодно, или когда заболевали козы, или выдавался неурожай, даже когда меняли кухонную дверь. Потом я отправился в тюрьму, — совсем другим тоном сказал он. — А из тюрьмы в Англию. Конечно, я писал им, а они мне, но это не одно и то же — увидеть на бумаге несколько накорябанных слов, рассказывающих о том, что происходило несколько месяцев назад. А когда я вернулся…

Джейми пожал плечами, поморщившись, оттого что это движение потревожило его руку.

— Все изменилось. Айен спрашивал меня, что я думаю об огораживании старого пастбища Кирби, но я знал, что он уже велел своему сыну этим заняться. Я бродил по полям, и народ смотрел на меня с подозрением, считая чужаком. А когда меня узнавали, то у них глаза округлялись, будто они увидели привидение.

Он замолчал и посмотрел в окно, где посаженный его матерью розовый куст терся ветками о стекло.

— Впрочем, наверное, я и был привидением, если ты понимаешь, о чем я.

— Может быть, — сказала я.

По стеклу стекали капли дождя, такие же серые, как небо.

— Такое чувство, будто твои связи с землей оборваны, — быстро сказала я. — Плывешь через комнаты, не ощущая своих шагов. Слышишь, что люди обращаются к тебе, и не понимаешь, что они говорят. Я помню это — так было до того, как родилась Бри.

Правда, у меня тогда сохранялась одна связь, якорь, крепивший меня к жизни, — мой ребенок.

Джейми молча кивнул, не глядя на меня. В очаге шипел и потрескивал торф, от которого пахло горной Шотландией, а по дому распространялся теплый, уютный запах пекущегося хлеба.

— Я был здесь, — тихо сказал он, — но не дома.