Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

А ведь даже я ощущала здесь притяжение — притяжение дома, семьи, самого этого места. Я, с детства не знавшая, что такое дом, чувствовала желание осесть здесь и остаться навсегда, надежно, тысячей нитей врасти в эту уютную повседневность, в эту привязывающую к себе землю. Каково же было ему, выросшему здесь, вскормленному этой землей, вернуться и почувствовать, что он лишился корней?

— И думаю, я был одинок, — тихо произнес Джейми.

Он откинулся на подушку и закрыл глаза.

— И я так думаю, — проговорила я, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучала нотка сочувствия или осуждения.

В одиночестве я и сама знала толк.

Джейми открыл глаза и посмотрел на меня со щемящей откровенностью.

— Да, это тоже имело значение, — сказал он. — Не первостепенное, но имело.

Дженни то исподволь, то прямо, то мягко, то настойчиво пыталась его женить. Она знакомила его и с симпатичными вдовушками, и с добронравными девицами, но поначалу без толку. И только осознав свою отчужденность и отчаянно желая ощутить привычное единение, он начал к ней прислушиваться.

— Лаогера была замужем за Хью Маккензи, одним из арендаторов Колума, — продолжал он. — Однако Хью был убит при Куллодене, и два года спустя Лаогера вышла замуж за Саймона Маккимми из клана Фрэзеров. Две девочки — Марсали и Джоан — его дочери. Англичане арестовали его несколько лет спустя и отправили в тюрьму в Эдинбурге.

Он уставился на темные балки потолка над головой.

— У него был хороший дом и собственность, стоящая того, чтобы ее отобрать. Этого оказалось достаточно, чтобы представить горца изменником, неважно, сражался он открыто за Стюартов или нет.

Голос его становился хриплым, и он прокашлялся.

— Саймону повезло меньше, чем мне. Он умер в тюрьме до суда. Корона пыталась наложить руку на всю его собственность, но Нед Гоуэн отправился в Эдинбург, выступил на процессе в защиту Лаогеры и сумел–таки отстоять главный дом и немного денег под тем предлогом, что это неотчуждаемая вдовья доля.

— Нед Гоуэн? — произнесла я с приятным удивлением. — Неужели он до сих пор жив?

Именно Нед Гоуэн, маленький пожилой адвокат, который консультировал клан Маккензи по юридическим вопросам, двадцать лет назад спас меня от сожжения на костре. Мне он уже тогда казался совсем древним. Джейми улыбнулся, заметив мою радость.

— О да! Черта с два он помрет, разве что кто–нибудь грохнет его топором по голове. Старина Нед выглядит точно так же, как выглядел всегда, хотя ему уже за семьдесят.

— Он по–прежнему живет в замке Леох?

Джейми кивнул, взял со стола графин с водой, сделал глоток и поставил графин обратно.

— В том, что от него осталось. Правда, в последние годы он много времени провел в разъездах, защищая обвиненных в государственной измене и участвуя в судебных тяжбах по возвращению собственности.

Джейми горько улыбнулся.

— Есть поговорка: «После войны первыми появляются вороны, поедающие плоть, а за ними законники, подбирающие кости». — Он непроизвольно потянулся к своему левому плечу, массируя его. — Но поговорка поговоркой, а Нед, несмотря на свою профессию, славный малый. Он мотается то в Инвернесс, то в Эдинбург, иногда даже в Лондон или Париж. И порой по пути заворачивает сюда передохнуть.

Именно Нед Гоуэн, вернувшись из Балриггана в Эдинбург, упомянул Дженни о Лаогере. Дженни навострила уши, расспросила его о подробностях и, сочтя их удовлетворительными, сразу же послала в Балригган Лаогере и двум ее дочерям приглашение в Лаллиброх на предстоящие вскоре новогодние праздники.

В тот вечер дом сиял огнями, во всех окнах горели свечи, лестницы и двери украшали ветки падуба и плюща. После Куллодена волынщиков в горной Шотландии поубавилось, но по случаю праздника волынщика все же нашли, как и скрипача, так что над лестницей витала музыка, смешиваясь с головокружительными запахами ромового пунша, сливового пирога, миндальных пирожных и савойского печенья.

Джейми спустился поздно и чувствовал себя не вполне уверенно. Многих из гостей он не видел почти десять лет и, по правде говоря, не горел желанием встретиться с ними снова, чувствуя, что изменился и отдалился от них. Однако Дженни справила ему новую рубашку, вычистила и починила плащ, гладко причесала и заплела его волосы, и у него просто не было предлога, чтобы не спуститься к шумной компании и не оценить угощение.

— Мистер Фрэзер?

Пегги Гиббонс заметила его первой и, ничуть не смущаясь, поспешила к нему через комнату с сияющим лицом и распростертыми объятиями. Захваченный врасплох, он крепко обнял ее в ответ и моментально был окружен маленькой толпой женщин, которые восклицали, поднимали маленьких детей, родившихся после его отъезда, целовали его в щеки и гладили по рукам.

Мужчины вели себя более сдержанно, ограничиваясь грубоватыми приветствиями или хлопками по спине, пока Джейми проходил через комнаты, но в конце концов он удрал от этого общего внимания в кабинет лэрда.