Путешествие

  Человек, стоящий у окна с заложенными за спину руками, никогда не думает о том, что плохого и неправильного в его теперешней жизни, не задумывается над тем, что следовало бы в ней изменить и улучшить, каких ошибок избежать в будущем. С каким-то сладостным страданием исправляет он мысленно то, что исправить уже невозможно, изменяет былые решения, без колебаний шагает вспять — и все это в своем далеком прошлом — и представляет себе, как бы выглядела его жизнь сегодня, если бы он тогда поступил иначе, чем он поступил.

  О да! Это состояние очень опасно и внушает тревогу, а может быть, оно и не внушает тревогу, потому что для тревоги уже слишком поздно, когда в мечтах возникает не будущее, а прошлое, когда мечты и неосуществленные стремления сплетаются в братском объятии.

  Что ж, мой милый! Разве для такого человека, как ты, то, что я писал, не представит более ясной картины моей жизни, чем если бы я просто перечислил тебе факты и подробности?

  Как у образцового чиновника (с любой точки зрения), у меня возникает желание произвести тщательную инвентаризацию,  подсчитать и установить процентное соотношение людей, стоящих у окна. Это задача нелегкая, хотя бы потому, что люди, стоящие у окна, неохотно в этом признаются.

  Полагаю, однако, что количество таких людей очень велико, больше,  чем  может  показаться  на  первый взгляд. Не следует думать, что они вербуются только из средних и мелких чиновников; среди них может оказаться и министр, хотя, вероятно, это не типично. Не

следует также думать, что это исключительно чиновники, но, конечно, по большей части это чиновники.

  В юности человек мечтает о своем будущем. Мечтает о том, чтобы стать инженером, артистом, врачом, изобретателем, великим политиком, или выдающимся путешественником, или знаменитым полководцем. Никогда еще не приходилось мне слышать, чтобы кто-нибудь в юности мечтал стать средним или мелким служащим. Это существование принудительное и, по мнению самого пострадавшего, случайное, репрессия со стороны судьбы, но, к счастью, временное. Это заблуждение исчезает по мере того, как человек все чаще останавливается у окна с руками, заложенными за спину.

  Боже мой! Как это могло случиться, что один брат достиг вершин жизни, а другой, точно червь, весь век копошится в средней чиновничьей среде?

  Нет, нет, прости! Опять тебе может показаться, что эти слова диктует мне какая-то обида или досада. Для меня было бы очень горько, если бы ты так подумал. Удел каждого из нас—та судьба, какой он заслуживает.

  Но что я могу поделать, если так часто тоскую по тому, чего я ждал от жизни и что ушло от меня раз и навсегда. Существует в литературе произведение, до сих пор абсолютно не прочтенное, несмотря на всю свою славу и популярность. Это «Фауст» Гете. Преувеличенное значение придают в нем философским рассуждениям, в наше время и на мой взгляд очень натянутым и наивным, чего никто еще не отважился признать, и не обращает внимания на то, что является в нем самым существенным, истинным и ценным с точки зрения человеческого бытия.

  «Фауст» — это в сущности история  среднего чиновника, который растратил казенные деньги, чтобы поставив все на карту, пережить хоть в короткое мгновенье то, о чем всегда мечтал, и чего ждал от жизни, и что казалось ему недосягаемым. Гете (который, помнится, и сам был чиновником) облачил все это в необычайные романтические одежды, воспользовался, согласно требованиям эпохи, романтическими метафорами и символами и, наконец, дав волю ложному самолюбию, позволил себе уйти от первоначального замысла на скользкий путь поисков окончательного и единственного разрешения загадки бытия.

  А ведь единственное, что действительно ценно в этом произведении, единственное, что от него осталось,— это история о растрате казенных денег человеком, стоящим у окна с заложенными за спину руками. Только малых детей можно обмануть (и то уже довольно трудно) Мефистофелем и проданной душой.

  Разочарование в жизни, отчаяние из-за безвозвратно утраченных и никогда не пережитых ее радостей, а более всего тоска по единственной женщине, которая так и не встретилась,—это чувство искони в человеке —самое простое и самое подлинное. Испытывает его почти каждый обыкновенный смертный и даже некоторые из необыкновенных, в том числе наши современные прозаики, несмотря на то, что они постоянно и упорно силятся убедить нас в том, что человек по своей природе — существо, интересующееся только политикой, а все, что находится вне политики, для него ничто, чепуха, не стоящая и плевка. Единственное, что они, современные прозаики, в последнее время сделали, это наградили живущего политикой человека способностью впечатляться высокими моральными проблемами, очень этим гордятся и чувствуют себя на высоте положения.

  Не так ли?