Путешествие. Дневник. Статьи

Читаю Карамзина «Вестник Европы». Должно признаться, что для того времени этот журнал чрезвычайно хорош; да и ныне он по занимательности занял бы не из последних мест между нашими изданиями, а по слогу чуть ли не первое. Полевой, которого, впрочем, очень уважаю, по слогу варвар, а Греч с своим грамматически правильным слогом сух и в самом слоге, в разнообразности же познаний далеко уступает и Полевому, и Карамзину. Глубины у всех трех довольно мало; но все-таки у Полевого и Карамзина не в пример более, нежели у Греча, который ничего не видит и не хочет видеть, даже того, что он затвердил еще в школе или чего нахватался кое-как из журналов иностранных самого пошлого разряду. С удовольствием прочел я статью «Последние дни Лафатера» [410] и повесть госпожи Жанлис «Все на зло».[411] Не слишком люблю добрую старушку, но должно всякому отдавать справедливость — повесть хороша; одна мысль в ней бесподобна. Ее я выпишу завтра, потому что теперь темно и надобно ее еще отыскать.

21 июня

Вот что я хотел выписать из вчерашней повести: «В добродетели есть какая-то приятность, которая час от часу более привязывает к ней человека; следственно, она не так трудна, как говорят многие, ибо наслаждается самыми своими жертвами». Сегодня же я прочел еще одну повесть того же автора «Вольнодумство и набожность» [412] и не стыжусь признаться, что начинаю мириться с доброю Жанлис. Наконец в своем переводе добрался я до бесподобной сцены, где Кларенс рассказывает тюремщику свой сон: я эту сцену перевел сегодня поутру. Получил Гомера от переплетчика.

22 июня

Начал перечитывать первые шесть книг «Илиады»: сегодня прочел 100 стихов — это не слишком много; по меньшей мере мне нужно будет шесть недель, чтобы дойти до 7 книги. В «Вестнике» прочел я еще повесть Жанлис «Роза, или Дворец и хижина»; [413] и она недурна; впрочем, принцесса, кормящая грудью умирающего крестьянского младенца, нечто такое, что поневоле шевельнет сердце, кем бы и как бы то ни было рассказано.

23 июня

Вот некоторые мысли Шатобриана, которые господин Карамзин (здесь невозможно обойтись без слова «господин») поднимает на смех: [414] «В мыслях, образах, цветах, звуках все изящное целомудренно». Критик подчеркивает звуках, цветах — разве (говоря уже совершенно прозаически) ему никогда не случалось слышать похабных звуков, не случалось видеть бесстыдных цветов? Как же назвать то, что противоположно им? Далее: «Вечная судьба бросает огромною рукою своею (jette de la vaste main[415] у Карамзина: из обширной руки, и обширной подчеркнуто — кто тут виноват? разве vaste только и значит обширный?) и зерно, питающее насекомое, и солнце, которое освещает их». И это Николаю Михайловичу кажется смешным?

Шатобриан говорит о потопе истинно библейскими словами: «Земля зинула и поглотила воды»; виноват ли он, что г<осподин> К<арамзин> не умел или не хотел перевесть французского слова bailler[416] высоким и совершенно то же значущим зинула, а поставил зевнула?

«Умел ли ты проникнуть в сокровище града и знаешь ли те бездны, в которых судьба почерпает смерть в страшный день мести своей?». Виноват ли Ш<атобриан>, что К<арамзин> не читал «Книги Иова», где почти слово от слова то же? Да и что тут смешного?

«Печаль есть утешение» (У Карамзина: горесть) — и К<арамзин> находит, что это несправедливо?

При чудесном изображении конца мира, где Шатобриан говорит словами Апокалипсиса: «Дети завопят во чреве (у К<арамзина> comme de raison:[417] «в брюхе») матерей своих, и смерть помчится на бледном коне своем», критик восклицает: «Не умеем вообразить ничего нелепее такой нелепости», — признаюсь, я не ожидал таких суждений от Карамзина, воспитанного не французскими староверами, а, как известно, немцами, и знакомого не с одною французскою литературою века Людовика XIV. Эпитет pale?[418] (фр. библейский) К<арамзин> перевел бледный, но я уверен, что в нашей Библии другое слово: я его отыщу.

24 июня

Иванов день. Сегодня я напоследок кончил первое действие «Ричарда III»; осталось только списать стихов с 50 с аспидной доски. Что-то нездоровится.

25 июня

День рождения государя: ему минуло 36 лет. Сегодня суббота; итак, кстати внесу в дневник перевод немецких стихов «Unwiderbringlich schnell entfliehn»,[419] вечерней молитвы в субботу.[420] Немецкий подлинник из лучших стихов в молитвеннике (Gesangbuch[421]), их можно бы назвать немецким словом kernig[422] (наше сочный почти то же выражает):