Путешествие к Арктуру

— Трагическая, — ответил Поулкраб. Он ни разу не взглянул на Маскалла, его немигающие глаза не отрывались от некой точки на воде.

— Что лежит за Личстормом? — минуту спустя спросил Маскалл.

— Бэри, где светят два солнца, а не одно, но больше я ничего про него не знаю… А за ним — океан.

— А что на той стороне океана?

— Это тебе придется выяснить самому, потому что я сомневаюсь, что кто-то когда-либо пересек его и вернулся.

Маскалл некоторое время молчал.

— Почему твои люди такие нелюбопытные? Похоже, я один путешествую из интереса.

— Кого ты имеешь в виду под «моими людьми»?

— Конечно, ты ведь не знаешь, что я не с твоей планеты. Я пришел из другого мира, Поулкраб.

— Зачем?

— Я прилетел с Крэгом и Найтспором, чтобы следовать за Суртуром. Должно быть, в момент приземления я потерял сознание, а когда пришел в себя, была ночь и мои спутники исчезли. С тех пор я путешествую наугад.

Поулкраб почесал нос.

— Ты еще не нашел Суртура?

— Я часто слышал его барабанную дробь. Сегодня утром в лесу я подобрался к нему совсем близко. А два дня назад, на равнине Льюжн, мне было видение — существо в человеческом обличье, которое назвалось Суртуром.

— Ну, может, это и был Суртур.

— Нет, это невозможно, — задумчиво возразил Маскалл. — Это был Кристалмен. И дело не в моих подозрениях — я это знаю.

— Откуда?

— Оттуда, что это мир Кристалмена, а мир Суртура совсем другой.

— Тогда это странно, — ответил Поулкраб.

— Когда я вышел из того леса, — продолжил Маскалл, обращаясь наполовину к самому себе, — со мной произошла перемена, и теперь я смотрю на вещи иначе. Все предметы здесь кажутся настолько более плотными и настоящими, чем в других местах, что я не могу допустить ни тени сомнения в их существовании. Они не только выглядят настоящими — они и есть настоящие, готов поставить на кон свою жизнь… Но в то же время они и ложные.

— Как сон?

— Нет, совсем не как сон, и это-то я и хочу объяснить. Твой мир — а может, и мой, если на то пошло, — вовсе не похож на сон, или на иллюзию, или на нечто подобное. Я знаю, что в этот момент он действительно существует, именно такой, какой мы видим, ты и я. И все же он ложен. Ложен вот в каком смысле, Поулкраб. Рядом с ним существует другой мир, и тот другой мир является истинным, в то время как этот насквозь лжив и обманчив. И потому мне кажется, что реальность и ложь по сути своей означают одно и то же.

— Допустим, этот другой мир существует, — сипло сказал Поулкраб. — Но показалось ли то видение тебе одновременно реальным и ложным?

— Очень реальным, но не ложным, тогда, когда я не понимал всего этого. Однако именно потому, что оно было реальным, это не мог быть Суртур, который не связан с реальностью.

— А разве барабанная дробь не казалась тебе реальной?

— Мне пришлось слышать ее ушами, а потому она показалась мне реальной. Однако в действительности она была чем-то иным и определенно исходила от Суртура. Если я услышал ее неправильно, в том моя вина, а не его.

Поулкраб заворчал.

— Если Суртур предпочитает обращаться к тебе подобным образом, значит, он пытается что-то сказать.

— Что еще я могу думать? Но, Поулкраб, как ты считаешь, зовет ли он меня в жизнь после смерти?

Старик встревоженно поежился.

— Я рыбак, — сказал он пару минут спустя. — Я живу убийством, как и все прочие. Такая жизнь кажется мне неправильной. Может, любая жизнь неправильна, а мир Суртура — вовсе не жизнь, а нечто иное.

— Да, но приведет ли смерть меня туда, чем бы он ни был?

— Спрашивай мертвых, а не живых, — ответил Поулкраб.

— В лесу я слышал музыку, — продолжил Маскалл, — и видел свет, который не мог принадлежать этому миру. Они были слишком мощными для моих чувств, и я, должно быть, надолго потерял сознание. Кроме того, там было видение, в котором меня убили, а Найтспор продолжил идти к свету в одиночку.

Поулкраб хмыкнул.

— Тебе есть над чем поразмыслить.

Последовала короткая пауза, которую нарушил Маскалл:

— Мое чувство неправильности этой жизни настолько сильно, что я могу покончить с собой.

Рыбак не ответил и не пошевелился.

Маскалл улегся на живот и, подперев голову руками, посмотрел на Поулкраба.

— Что ты думаешь, Поулкраб? Может ли человек, пребывая в своем теле, взглянуть на тот другой мир поближе, чем удалось мне?

— Я человек невежественный, а потому не могу сказать, странник. Быть может, есть много других вроде тебя, которые тоже хотели бы знать.

— Где? Я бы с удовольствием с ними встретился.

— Ты считаешь, что создан из одного теста, а все прочее человечество — из другого?

— Я не столь самонадеян. Быть может, все люди тянутся к Маспелу, но большинство этого не осознают.

— Не в ту сторону, — сказал Поулкраб.

Маскалл одарил его странным взглядом.

— Как это?