Путешествие к Арктуру

— Что это была за женщина, Маскалл? — наконец спросила она.

Он не ответил, прикинувшись спящим.

ГЛАВА 15 Остров Суэйлоуна

Когда он проснулся, день померк, и Маскалл предположил, что близится вечер. Поулкраб и его жена уже встали, и еще одна порция приготовленной рыбы ждала Маскалла.

— Вы решили, кто поедет со мной? — спросил Маскалл, прежде чем сесть.

— Я поеду, — сказала Глимейл.

— Ты согласен, Поулкраб?

Рыбак издал тихое горловое рычание и жестом велел им сесть. Прожевал пищу, прежде чем ответить:

— Что-то сильное притягивает ее, и мне ее не удержать. Не думаю, что увижу тебя снова, жена, но парни уже почти взрослые и могут сами о себе позаботиться.

— Не впадай в уныние, — сурово ответила Глимейл. Она не стала есть. — Я вернусь и заглажу свою вину перед тобой. Это всего на одну ночь.

Маскалл недоуменно переводил взгляд с одного на другого.

— Давайте я поеду один. Мне будет жаль, если что-то случится.

Глимейл покачала головой.

— Не смотри на это как на женский каприз, — сказала она. — Даже если бы ты не пришел сюда, я бы в скором времени услышала эту музыку. Я ее жажду.

— А ты не испытываешь ничего подобного, Поулкраб?

— Нет. Женщины — благородные, чувствительные создания, и некоторые соблазны природы слишком изысканны для мужчин. Возьми ее с собой, раз уж она так решила. Может, она права. Может, музыка Эртрида ответит на твои вопросы. И на ее.

— Что ты хочешь спросить, Глимейл?

Та загадочно улыбнулась.

— Вопрос, ответить на который может только музыка, нельзя сформулировать словами.

— Если ты не вернешься к утру, я буду знать, что ты мертва, — сообщил ее муж.

Они закончили есть в напряженной тишине. Поулкраб вытер губы и достал из подобия кармана морскую раковину.

— Ты попрощаешься с мальчиками? Позвать их?

Глимейл на мгновение задумалась.

— Да… Да, я должна их повидать.

Поулкраб поднес раковину к губам и дунул; громкий скорбный звук разнесся в воздухе.

Несколько минут спустя послышались торопливые шаги, и из леса вышли мальчики. Маскалл с интересом разглядывал первых детей, которых увидел на Тормансе. Старший нес младшего на спине, а средний трусил за ними. Младшего опустили на землю, и все трое выстроились полукругом перед Маскаллом, уставившись на него широко распахнутыми глазами. Поулкраб невозмутимо наблюдал, но Глимейл отвернулась с гордо вскинутой головой и непонятным выражением на лице.

По оценке Маскалла, детям было девять, семь и пять лет, соответственно, но он измерял время земным способом. Старший мальчик был высоким и худым, но крепким. Как и его братья, он не носил одежды, и его кожа с головы до ног была алфайеровой. Мускулы его лица выдавали смелый, бунтарский характер, а глаза пылали зеленым огнем. Средний обещал стать широкоплечим здоровяком. Его глаза казались слишком серьезными и проницательными для ребенка.

— Из этого, — сказал Поулкраб, ущипнув сына за ухо, — может вырасти второй Брудвиол.

— Кто это? — спросил мальчик, наклонив голову вперед в ожидании ответа.

— Большой, удивительно мудрый старик. Он стал мудрым, решив никогда не задавать вопросов, а самостоятельно выяснять ответы.

— Если бы я не задал этот вопрос, не узнал бы про него.

— Это не имело бы значения, — сказал отец.

Младший ребенок был бледнее своих братьев и более худым. Его лицо казалось спокойным и бесстрастным, но каждые несколько минут, без видимой причины, морщилось и становилось встревоженным. В такие мгновения рыжевато-золотые глаза мальчика словно наполнялись тайнами, вряд ли свойственными его возрасту.

— Он для меня загадка, — сообщил Поулкраб. — У него душа как живица, и он ничем не интересуется. Возможно, он станет самым примечательным из всего выводка.

Маскалл обхватил мальчика одной рукой и поднял к своему лицу. Вгляделся в ребенка и опустил на землю. Выражение мальчика не изменилось.

— Что скажешь? — спросил рыбак.

— Слова вертятся на кончике моего языка, но все время ускользают. Позволь мне еще попить, и тогда я их поймаю.

— Так иди и пей.

Маскалл направился к дереву, выпил и вернулся.

— В грядущие эпохи, — медленно произнес он, — этот мальчик станет величественным и ужасным преданием. Пророком или даже божеством. Присматривай за ним хорошенько.

Старший сын презрительно поморщился.

— Я не хочу быть таким. Я хочу стать как этот здоровяк. — И он ткнул пальцем в Маскалла.

Маскалл рассмеялся, и его белые зубы сверкнули в бороде.

— Спасибо за похвалу, о великий воин! — сказал он.

— Он большой и крепкий, — продолжил мальчик, — и умеет постоять за себя. Ты можешь поднять меня одной рукой, как этого ребенка?

Маскалл повиновался.

— Вот что значит быть мужчиной! — воскликнул мальчик.

— Хватит! — нетерпеливо бросил Поулкраб. — Я позвал вас, парни, чтобы вы попрощались с матерью. Она уходит с этим человеком. И может не вернуться, но наверняка мы не знаем.

Лицо среднего мальчика внезапно вспыхнуло.

— Она идет по своей воле? — спросил он.

— Да, — ответил его отец.

— Значит, она плохая. — Он произнес эти слова с такой силой и выражением, что они прозвучали, будто удар хлыста.

Старик отвесил ему две оплеухи.

— Так-то ты говоришь о своей матери?