Путешествие к Арктуру

Маскалл не стал расспрашивать о нем, но когда он повернулся к женщине, чтобы задать свой вопрос, его взгляд упал на быстро удалявшийся лес Уомбфлэш и задержался там. Они преодолели около восьми миль, и теперь Маскалл мог лучше оценить колоссальную высоту деревьев. Над ними, очень далеко, он увидел Сэнт и подумал, хотя и засомневался, что может различить Дисскаурн.

— Теперь, когда мы одни в незнакомом месте, — произнесла Глимейл, отворачиваясь и глядя в воду, — скажи, что ты думаешь о Поулкрабе.

Маскалл помедлил, прежде чем ответить.

— Он напомнил мне гору, скрытую облаками. Ты видишь нижние отроги и думаешь, что это все. Но потом, высоко над облаками, внезапно замечаешь новую часть горы — и это еще не вершина.

— Ты хорошо читаешь характеры и обладаешь великолепной проницательностью, — тихо заметила Глимейл. — Теперь скажи, кто я.

— Вместо человеческого сердца у тебя неистовая арфа, и это все, что я о тебе знаю.

— Что ты говорил моему мужу о двух мирах?

— Ты слышала.

— Да, слышала. И я тоже знаю о двух мирах. Мои муж и мальчики реальны для меня, и я нежно их люблю. Но для меня, как и для тебя, Маскалл, существует другой мир, рядом с которым мой реальный мир кажется фальшивым и вульгарным.

— Быть может, мы ищем одно и то же. Но правильно ли потакать своей природе в ущерб другим людям?

— Нет, неправильно. Неправильно и подло. Но в том другом мире эти слова лишены смысла.

Последовало молчание.

— Обсуждать подобные темы бесполезно, — сказал Маскалл. — Выбирать теперь не нам, и мы должны идти туда, куда нас ведет. Я бы предпочел поговорить о том, что ждет нас на острове.

— Я ничего не знаю. Знаю только, что там мы найдем Эртрида.

— Кто такой Эртрид и почему этот остров называется островом Суэйлоуна?

— Говорят, Эртрид явился из Трела, но больше мне о нем ничего не известно. Что до Суэйлоуна, если хочешь, я расскажу тебе его легенду.

— Если пожелаешь, — ответил Маскалл.

— В стародавнюю эпоху, — начала Глимейл, — когда моря были горячими, и облака висели низко над землей, и жизнь была полна превращений, Суэйлоун пришел на этот остров, куда прежде не ступала нога человека, и начал играть свою музыку — первую музыку на Тормансе. По ночам, когда светила луна, люди собирались на том берегу позади нас и слушали слабые сладкие мелодии, плывшие над морем. Однажды ночью Формирующий (которого ты зовешь Кристалменом) проходил здесь вместе с Крэгом. Они услышали музыку, и Формирующий сказал: «Доводилось ли тебе слышать звуки прекрасней? Это мой мир и моя музыка». В ответ Крэг топнул ногой и рассмеялся: «Ты должен справиться лучше, чтобы заслужить мое восхищение. Давай переплывем туда и поглядим на этого неумеху за работой». Формирующий согласился, и они отправились на остров. Суэйлоун не мог их видеть. Формирующий встал позади него и вдохнул ему в душу мысли, так, что его музыка стала в десять раз прекрасней, и люди, слушавшие на берегу, потеряли разум от нездорового наслаждения. «Найдется ли мелодия красивей?» — спросил Формирующий. Крэг ухмыльнулся и сказал: «Ты настоящий неженка. Дай-ка я попробую». Он встал позади Суэйлоуна и принялся швырять тому в голову кошмарные диссонансы. Инструмент Суэйлоуна так растрескался, что с тех пор уже никогда не играл как надо. Теперь Суэйлоун мог играть только искаженную музыку, однако она притягивала людей сильнее прежнего. Многие отправились на остров при его жизни, чтобы послушать удивительные мелодии, но никто не смог их вынести; все погибли. После смерти Суэйлоуна другой музыкант занял его место, и так свет передавался от факела к факелу, пока не пришла очередь Эртрида.

— Интересная легенда, — заметил Маскалл. — Но кто такой Крэг?

— Говорят, когда родился мир, вместе с ним родился Крэг — дух из крупиц Маспела, для которых Формирующий не придумал форму. С тех пор все в мире пошло наперекосяк, потому что Крэг повсюду следует по пятам за Формирующим и портит все, что тот делает. К любви добавляет смерть, к сексу — стыд, к разуму — безумие, к добродетели — жестокость, к прекрасной внешности — кровожадное нутро. Таковы деяния Крэга, и потому любовники в этом мире зовут его демоном. Они не понимают, Маскалл, что без него мир утратит свою красоту.

— Крэг и красота! — воскликнул Маскалл с циничной усмешкой.

— Именно так. Та самая красота, на поиски которой мы сейчас плывем. Красота, ради которой я оставила мужа, детей и счастье… Ты думал, красота приятна?

— Разумеется.

— Приятная красота — пресное творение Формирующего. Чтобы увидеть красоту в ее ужасной безупречности, нужно сорвать с нее приятность.

— Хочешь сказать, я ищу красоту, Глимейл? У меня и в мыслях такого не было.

Она не ответила. Подождав несколько минут, Маскалл вновь повернулся к ней спиной. Больше они не разговаривали до самого острова.