Путешествие к вратам мудрости

Витал, конечно, огорчился, и Демби, к своему несчастью, выбрал именно это время, чтобы вернуться в шатер. Увидев гостя, он явно пожалел, что пришел. В присутствии взрослых он робел, и особенно в присутствии Витала Куихоцо. Однажды Витал увидел, как Демби развлекал детей, выуживая пестрых змеек из-за уха каждого ребенка, и с тех пор относился к мальчишке с подозрением.

– Прошу извинить меня, – сказал Демби, кланяясь и пятясь.

– Не уходи, – поманил его пальцем Витал Куихоцо. – Садись. И объясни своему опекуну, что я прав.

– Уверен, что вы правы в каждом вашем слове, – ответил мальчик. – Поэтому я с вами полностью согласен.

Витал Куихоцо прищурился, не совсем понимая, насмешка это или чистая правда.

– А тебе, Демби, – спросил старейшина, вставая, – сколько тебе лет?

– Четырнадцать, Витал Куихоцо.

– Тебя исцелили?

Демби пожал плечами. К сожалению, несколько месяцев назад церемония перехода мальчика в племя овамбо[117] – обрезание – прошла не столь гладко, как я надеялся. Возможно, нож был грязноват, ибо мужское достоинство паренька разболелось и обрело нехороший зеленый оттенок, я даже боялся, что оно и вовсе отвалится, но постепенно все наладилось.

– Да, – ответил Демби. – У меня полностью зажило.

– Покажи.

– Это обязательно? – спросил он.

– Покажи, – повторил Куихоцо, и паренек нехотя снял повязку, оголяя совершенно здоровый член.

– Хороший размер, – заметил Куихоцо, одобрительно кивая. – Тогда решено. Ты молод и полон сил, как и прежде. Через три дня ты женишься на моей дочери Окапи.

Демби вытаращил глаза еще минутой раньше, как только вошел в шатер и увидел старейшину, но это казалось сущим пустяком по сравнению с тем, что он чувствовал теперь. Я отвернулся, опасаясь поймать его взгляд, потому что не предвидел такого развития событий.

– Но я ее не знаю, – сказал он. – Мы с ней ни разу не встречались.

– Пустяки, – хохотнул Куихоцо, мальчишеская глупость его позабавила. – Окапи взрослеет, ей шестнадцать лет, а она все еще не замужем. Тебе тоже предстоит узнать об удовольствиях, какие может доставить только женщина. Дочери моей пришла пора обзавестись мужем и рожать детей. Три дня. – Он повернулся ко мне и приподнял бровь, словно ожидая моего одобрения, хотя в чем, в чем, а в одобрении Витал не нуждался.

– Три дня, – согласился я.

Я повел себя нечестно, превратив моего приемыша в несчастного жениха, но если бы не Демби, тогда взять в жены Окапи заставили бы меня. Когда старейшина вышел из нашего шатра, я повернулся к мальчику. Судя по выражению его лица, ему страстно хотелось проделать некий волшебный фокус, превосходивший все прочие его фокусы, – взять и исчезнуть.

Со стороны казалось, что Окапи стремится к супружеству даже меньше, чем ее жених. Утром перед свадьбой, когда мы с Рафики расписывали тело Демби белыми и золотистыми полосами, парень признался, что накануне они с Окапи тайком обменялись записками и договорились встретиться на закате у кромки леса.

– И как тебе она? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно искреннее, сколь бы двуличным я себя ни ощущал. – Она и правда красивая, веселая и умная, как о ней говорят?

– Меня бесило в ней все, – ответил Демби. – А ее бесило все во мне.

– Как так может быть?

– Во-первых, она старая.

– Всего на два года старше тебя, – вздохнул я. – Девчонка, можно сказать.

– И она уродина. У нее на щеках и подбородке волосы гуще, чем у меня.

– Да, в некотором смысле она больше похожа на своего отца, чем на мать.

– И нос у нее как у мандрила.

– Если не ошибаюсь, несколько лет назад она упала с дерева, – сказал я, ибо нос Окапи действительно не был ее самой привлекательной чертой. – И приземлилась на голову. Это происшествие стало причиной… э-э… изъяна.

– Может, поэтому она еще и дура. Разговаривать с ней скучно и нудно, ничего интересного я от нее не услышал. А кроме того, у нее такие ужасные, огромные… – Он припоминал слово, но так и не смог заставить себя произнести его, взамен он изобразил пальцами и ладонями две чаши на груди.

– Большинство парней сочли бы это достоинством, – сказал я, и Демби передернуло от отвращения.

– Они жуткие, – поморщился он. – Она велела мне раздеться, а потом смеялась надо мной. Сказала, что не видывала ничего уродливее, чем то, что висит между моих ног.

Я не знал, что ему на это ответить. Отчасти я завидовал Демби, ему предстояло занимательное приключение, и я надеялся, что со временем он научится ценить свою жену. Ведь супружеское взаимопонимание было тем, по чему я сейчас безмерно тосковал.

– Она говорит, если я попробую прикоснуться к ней, она заколет меня во сне, – продолжил Демби. – А я сказал, что скорее стану тереться членом о кору дерева, пока он сам собой не отвалится, чем положу его где-нибудь рядом с ней. Я не хочу на ней жениться и не понимаю, почему меня к этому обязывают.

– Потому что Витал Куихоцо так распорядился, – ответил я. – И если ты хочешь остаться в племени овамбо, тебе придется исполнять его желания.