Путешествие к вратам мудрости

В ее намерениях я не усомнился ни на миг, и, хотя я не уклонялся от обещания охранять королеву, лично для меня путешествие оказалось не менее полезным. Путь нам предстоял долгий, и через каждую дюжину миль мы устраивали привал, чтобы лошади отдохнули. В эти промежутки, пока остальные бражничали в трактирах, я знакомился с людьми, ходил из дома в дом, от стола к столу, расспрашивая, не встречался ли им мой вероломный кузен.

Еще в детстве я страстно увлекся рисованием и даже надеялся стать художником, но после смерти жены рисовать прекратил. Однако вернулся к этому теперь, изобразив достаточно похоже кузена Ялмара на листках бумаги, и показывал рисунок местным жителям. До сих пор я не нашел никого, кто мог бы мне помочь. Иногда кто-нибудь припоминал, что видел этого человека, но не совсем уверенно, а один раз или два было даже упомянуто имя мужчины, похожего на Ялмара, каким я его изобразил, и поэтому я надеялся, что, по крайней мере, двигаюсь в правильном направлении. А когда служанка заговорила о постояльце, который весь вечер вырезал орлов на своих костылях, я окончательно воспрял духом, понимая, что я верно взял след.

А потом наконец я напал на золотую жилу.

Мы остановились на ночевку в Энсхеде, где я повел себя как обычно: накормил и почистил щеткой моего коня, прежде чем найти колодец, чтобы смыть с себя дорожную грязь, а затем шагал от трактира к трактиру, показывая встречным мой рисунок. Когда я вошел в пивную под названием «Таверна Носклита»[92], посетителей там было полно самых разных, мужчин и женщин, помоложе и постарше, а у камина парень пел песни, аккомпанируя себе на скрипке. Я переходил от человека к человеку, задавая одинаковые вопросы и каждый раз получая отрицательные ответы. В конце концов, разочарованный, я уселся в углу и заказал еды и пива. Девушка с подбитым глазом и синяками на лице принесла мне миску с жареными куриными ножками, а когда я попросил ее присесть за мой стол, она покачала головой, скривив рот презрительно.

– Я не шлюха, – огрызнулась она, – даже если меня за такую принимают время от времени. Если хотите кого-то оседлать, ваша лошадь в стойле, ступайте туда.

– Я не за этим сюда пришел, – сказал я, выпрямляясь на стуле и стараясь изо всех сил выглядеть смирным и честным. – Я лишь хотел задать вам несколько вопросов. И на этом все.

Она нахмурилась и насторожилась:

– Я ничего плохого не делала.

– А я вас ни в чем и не обвинял. Вот, – я бросил несколько монет на стол, – если я отдам их вам, вы хотя бы присядете рядом, пока я ем?

Она уставилась на монеты, затем накрыла их ладонью и сунула украдкой в карман фартука. Сидя напротив меня, девушка убрала волосы со лба, и при свете свечи я смог увидеть, что ее синяки начинают понемногу сходить, приобретая мерзкие лиловые и желтые оттенки.

– Кто это вас так? – спросил я.

– А вы как думаете? – ответила она, кивнув головой в сторону жирного мужчины за стойкой бара. Он громко подпевал скрипачу.

– Ваш муж?

– Нет, слава Христу.

– Ваш отец?

– Мой дядя. Я работаю на него. Это его заведение.

– И чем вы заслужили избиение?

– Да все тем же, – пожала она плечами. – Сказала что-то не так, посмотрела на него как-то не так, пролила вино из бокала. Немного надо, чтобы его разозлить. И он обожает раздавать тумаки, вот в чем дело. Все вы, мужчины, обожаете бить женщин, разве нет? Вы прямо-таки кончаете от этого.

– Не все мужчины, – покачал я головой, возражая. – Не я.

Она закатила глаза. Очевидно, она уже наслушалась подобных уверений и всякий раз обнаруживала довольно скоро, что ее обманули.

– Здесь нет ни одного мужчины, который бы не колотил свою жену когда ему вздумается, – сказала она, наклоняясь вперед. – Скажи мне, что ты не такой, и я назову тебя вруном.

– Думай что хочешь, – ответил я. – Но это правда.

– Тогда чего тебе от меня надо? Просто нравится смотреть на расквашенную физиономию девушки, когда ты ешь, так, что ли? Это обостряет аппетит?

– Я ищу кое-кого, – признался я. – Мужчину. И возможно, ты его видела, он бывал здесь.

– Ты в Энсхеде, – сказала она. – Знаешь, сколько людей здесь бывает? Каждый день сотни проходят через город, а может, и тысячи, и мало на ком из них я задерживаю взгляд. Иногда кто-нибудь скажет «пожалуйста» или «спасибо», и этого хватает, чтобы они показались особенными, не такими, как все, но даже их я мгновенно выбрасываю из головы, стоит им расплатиться по счету и уйти.

– У человека, о котором я говорю, переломанные ноги, он ходит на костылях, – продолжил я. – С ним произошел несчастный случай, когда он был еще ребенком.

Она молча потянулась к моей тарелке, взяла кусок мяса и запихнула в рот, а потом медленно пережевывала, барабаня пальцами по столешнице. По выражению ее лица я догадывался, что сказанное мною перекликается с тем, что она сама видела и знала.