Путешествие к вратам мудрости

Пока королева пребывала в аббатстве, я прогуливался вокруг, задрав голову, разглядывал часы на башне, восторгался орнаментами на стенах обители и ощущал покалывания в сердце – ведь когда-то искусство было частью моей жизни, и я спрашивал себя, зачем я с этим покончил. На миг, когда я читал надписи, вырезанные в камне, мне даже подумалось, а не поставить ли крест на поисках Хассе и просто вернуться домой, оборудовать мастерскую и вновь заняться тем, что некогда было моим любимым делом. Я протянул руку к резьбе на стене, и стоило пальцам коснуться камня, как в тот же миг сверкнула молния и грохотнул гром, но, глянув вверх, я не увидел ни облачка на голубом небе. Мои спутники, казалось, ничего не слышали, несмотря на оглушительный шум, они преспокойно беседовали друг с другом, и ничто их не тревожило. Опять полыхнула молния и прогремел гром, и теперь моя рука словно прилипла к стене, и как я ни старался отдернуть руку, у меня ничего не получалось. Чье это колдовство? – задавался вопросом я, и лишь негромкий плач, раздавшийся неподалеку, положил конец этому странному наваждению. Рука моя легко отделилась от стены.

Я огляделся, чувствуя себя совершенно разбитым, и увидел, как молодая женщина в белой рясе и вуали послушницы завернула за угол и села на скамью, в руках она сжимала четки. Она беззвучно плакала, и, заинтригованный, я подошел поближе. Остановившись в нескольких шагах от нее, я негромко покашлял, чтобы она с испугу не бросилась бежать, но когда она взглянула на меня, я подумал, что эта женщина не из пугливых.

– Кто вы? – спросила она.

Я поклонился, давая понять, что ничего дурного я не замышляю, затем представился и сказал, что прибыл сюда вместе с другими слугами королевы Ульвид.

– Я столкнулась с ней в аббатстве, – сказала незнакомка, – хотела поприветствовать ее, но она отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. А сейчас, надо полагать, она стоит на коленях и молит о прощении.

– Либо молится за упокой его души, – предположил я. – Ибо кто знает, что на самом деле произошло той ночью. А вы кто, осмелюсь спросить? Не скажете ли свое имя?

Она окинула меня взглядом с головы до ног, словно решая, хочет ли она продолжать этот разговор. «Сигне», – ответила она в конце концов.

– Вы монахиня?

– Пока нет, – она тряхнула головой, – но однажды ею стану, так мне было сказано.

– Сказано? Значит, вы не сами выбрали эту стезю?

Она пожала плечами и отвернулась.

– Позволите мне присесть? – спросил я.

И опять ей понадобилось время, чтобы решить, удостоить меня подобной чести или нет, но все же она кивнула, и я сел на скамью рядом с ней, сохраняя приличествующее расстояние между нами.

– Давно вы живете в аббатстве? – спросил я.

– Полгода, – ответила она.

– Что-то подсказывает мне, что вы оказались здесь не по своей воле.

Она улыбнулась горестно и отвернулась, слезы текли по ее щекам, а когда она снова заговорила, голос ее звучал почти как музыка.

– Мне девятнадцать лет, – сказала она. – И я женщина. Вы действительно думаете, что я хоть что-нибудь могу сделать по собственной воле?

– Нет, – покачал головой я. – Вероятно, нет.

– Так устроен мир, – сказала она.

– То есть родные отправили вас сюда?

– Не совсем, – усмехнулась она. – Это долгая история и не та, в которой стоит копаться в столь чудесный день, как сегодня. Особенно в обществе незнакомца.

– Тогда, может, вы мне скажете, почему вы плакали? – спросил я.

– Потому что сегодняшний день для меня очень важен, – ответила Сигне. – Он запечатлен в моем сердце.

Я кивнул и, узнав достаточно, более ее не расспрашивал.

– А вы? – поинтересовалась она. – Долго пробудете в аббатстве?

– Мы поедем дальше, когда королева закончит с молитвами. Шведский король готовится взять ее в жены.

– Надеюсь, у него есть кому пробовать пищу перед подачей на стол, – обронила Сигне, и я невольно рассмеялся. А подняв голову, я увидел Ульвид, она стояла у входа в аббатство, наблюдая за мной с каким-то странным выражением на лице. Я вскочил на ноги, готовясь уйти, как только меня позовут, и обернулся к Сигне сказать, что рад знакомству с нею, но ее уже не было на скамье, ноги унесли ее туда, откуда она появилась.

Я смотрел ей вслед, даже когда королева окликнула меня, а потом снова окликнула, пока я наконец не повиновался и не направился к ней. Когда я встал перед ней, она влепила мне пощечину, ее перстень задел мою губу, из уголка рта закапала кровь.

Оказалось, мы уезжаем не сразу по окончании молитв королевы, потому что аббатиса, мать Пернилла, пригласила Ульвид отужинать и переночевать во Врета и на следующий день продолжить путь в столицу. Сидя рядом со мной над несытным блюдом из овощей и сушеного мяса и потягивая вино из бокала, королева была все еще зла на меня, но я делал вид, что не замечаю ее раздражения, и разговаривал с ней так, будто ничего необычного не произошло. В итоге она отложила в сторону свои столовые приборы и повернулась ко мне, пылая яростью.

– Я не позволю выставлять меня дурой, – сказала она.

Я продолжал есть, пытаясь угадать, что у нее на уме.

– Ты слушаешь меня?