Путешествие на абсолютный полдень

«Я не заставлю тебя делать то, чего тебе не хочется. Я не требую больше, чем ты можешь выдержать, – молча говорил ему Враг. – Ты застал меня врасплох в ту ночь, когда я увидел тебя. Я не был готов к тому, что случилось, и я не готов к тому, что происходит сейчас. Это я в твоей власти, а не ты в моей. Как заставить тебя поверить мне? Чем тебя убедить? Что сделать? Ты такой упрямый – еще хуже, чем я…»

– Я такой, какой я есть, – прошипел сквозь зубы Лал. – Я не сломался. Я не позволил себя искалечить и изменить...

– Я тоже родился не с серебряной ложечкой во рту. Событий моей жизни хватит на десятерых. Но есть вещи, которые я готов делать только для тебя.

Лал собрался с силами, и расчетливо плюнул в открытую перед ним душу:

– Да-а? А ночью ты ни на что такое не соглашался…

Враг вдруг наклонился вперед, закрыл глаза ладонью и начал смеяться – если это и не была истерика, то что-то очень близкое к ней. Схема того, как добиваться от него нужных реакций, Лалу, в общем-то, была ясна. И он собирался ею в полной мере воспользоваться.

* * *

Не хватало только, чтобы Дин пришел на следующий день. Со своими извинениями или требовать извинения от Фая. До полудня Фай лежал в постели и старательно пытался исполнить совет Караша – выспаться, но открывал глаза и поднимал голову от подушки каждые двадцать минут, от всякого шороха на этаже или шума под окнами на площади. А на прикроватной тумбочке в цветной эмалевой вазе благоухал букет прекрасных белых роз, переданный утром через прислугу.

Раскаяние за вчерашнюю случайность, которое Фай как будто бы испытывал, было не совсем искренним. Фай помнил, что остановил себя в последний момент. Что мог бы и не останавливать. Что допускал возможность того, что могло произойти. На этаже пусто, кровать в соседней комнате, да и Дин не из пугливых, что бы там Фай ему ни говорил. Он боялся смотреть Сеймуру в глаза. Сеймур, казалось, тоже что-то чувствовал и вел себя странно. Вчера шумная стайка таю появилась на четвертом этаже очень поздно. Рабежский колокол, который в центре города слышно было слишком хорошо, чтобы не обращать на него внимания, отбил первую ночную стражу сразу после их возвращения. Фай ничего не стал спрашивать, как никогда раньше не спрашивал, где задерживался допоздна Маленький Ли. Сеймур же, вопреки своему обыкновению честно отчитываться, тоже ничего не стал рассказывать и пояснять. От него слегка пахло вином и благовониями. Не теми духами, которыми пользовался он сам, а местными, масляными, тяжелыми и сладкими. Изображая из себя спящего, Фай заметил, как долго возится Сеймур в ванной, то выключит воду, то снова пустит, и подумал, что капитан, должно быть, пьян. Это было неосторожно, но кто такой Фай, чтобы отчитывать Сеймура Сана? Фай тяжело вздохнул и обнял друга, когда тот, стараясь не будить и быть осторожным, скользнул к нему под одеяло. Хорошо, что было темно, и Сеймур не видел при этом лица Фая.

Рано утром Сеймур Сан ушел работать. Спален в занимаемых ими покоях было две. Одна использовалась по назначению, в другой был устроен узел связи. Оттуда Сеймур управлял своим кораблем и Бенеруфом. В отличие от Фая, он не пренебрегал долгом руководителя, вставал затемно, сообразуясь с расписанием на Бенеруфе, и иногда сидел перед экраном коммуникатора по восемь-десять часов подряд, детально вникая в какие-то проблемы и выдавая указания, и только потом присоединялся к нижним и шел с ними обедать или развлекаться. Фай не мешал капитану и старался не показываться вблизи него, когда тот говорил с подчиненными ему бенеруфскими офицерами. На то, чтобы проверить и скорректировать обстановку на Бо, у самого Фая уходило не больше двадцати минут в день.

В начале первой дневной стражи Сеймур вдруг покинул свой командный пункт, явился к Фаю в спальню, присел рядом на кровать и ошарашил его вопросом:

– Что скажешь, если я постригусь налысо?

Фай скинул одеяло и сел рядом.

– Зачем? – только и сумел спросить он.

– Затем, что они принимают меня за женщину, – сказал капитан. – Мне неприятно, когда они ко мне липнут. – И пристально посмотрел на розы. – Предполагается, что я должен быть в восторге от комплиментов и подарков, да?

Фая на мгновение посетила мысль, что не он один грешен. Цветы могли предназначаться вовсе не ему.

– Так уж неприятно? – криво улыбнувшись поинтересовался Фай.

Сеймур нахмурился.

– Запрети походы в город вечером, – сказал он. – До добра они не доведут.

– Где вы были вчера?

– Черт его знает. Я плохо ориентируюсь в городе. Там, где колокол висит, на набережной. Как это называется – карнавал? Когда все в масках?

– Вы ходили на Веселый Бережок, – почти безразлично кивнул Фай. – Да. Пожалуй, такие походы надо запретить.

– Я даже не знаю, с кем я целовался, – признался Сеймур. – Вернее, догадываюсь, но… Я больше не сделаю такую глупость. Я решил, что буду с тобой, и мне надо было держаться своего обещания. Если ты осудишь меня, я соглашусь. Я обманул доверие, я виноват. Можешь меня… прогнать.

Фай взял его за плечо и повернул лицом к себе.