Чеорез три дня после отъезда Сломка прислал телеграмму с извещением, что он прибыл в Невесинье, а через неделю молодой инженер, как бомба, влетел в залу обсерватории, где сидели, тихо беседуя между собой, Михаил Васильевич, Леночка и граф Фламмарион. При виде запыхавшейся фигуры Сломки, все трое вскочили со своих мест и осыпали новоприбывшего нетерпеливыми вопросами:
— Ну, что, как?!..
— Нашли ли клад?!..
— Велик ли он?!
Не говоря ни слова, молодой инженер вытащил из кармана небольшой кожаный мешочек, туго набитый чем-то, и с торжеством высыпал на стол его содержимое…
Удивлённый крик вырвался при этом у зрителей: на столе заблестела порядочная куча золота и драгоценных камней.
— Знаете ли, дорогой Михаил Васильевич, — проговорил Гонтран, любуясь разноцветной игрой изумрудов и рубинов, — ведь это целое состояние!
— Девятьсот тысяч франков! — объявил его приятель. — Этого за глаза достаточно для выполнения вашей, профессор, идеи, если только Котопахи заменит нам пушку.
Молодая девушка, вне себя от радости, кинулась на шею отцу, который стоял в каком-то остолбенении, словно не веря глазам, и обняла его.
— Ура! — закричал старый ученый, наконец выходя из столбняка. — Теперь живей за дело!.. Нельзя терять ни минуты!.. Посмотрим, проклятый Шарп, кто кого перегонит!
Такова была лаконичная записка, которую граф прислал своему будущему тестю на третий месяц после начала работ по устройству вагона-гранаты.
В тот же день, вечером, старый ученый вместе с дочерью подходил к Кэльскому заводу в Гренеле, у ворот которого их встретил Гонтран, сопровождаемый своим неизменным другом. Проводив посетителей по опустевшим, после рабочего дня, мастерским и мрачным дворам, молодой дипломат ввел их в обширное помещение со стеклянным потолком. Среди мрака, наполнявшего это помещение, глаз с трудом мог различать неясные очертания какой-то темной массы.
— Что это? — спросила Елена, боязливо прижимаясь к отцу: темнота и глубокая тишина, царившие здесь, произвели на нее глубокое впечатление.
— Оставайтесь на своих местах. — проговорил вместо ответа Сломка и куда-то скрылся.
Через минуту яркий свет электрической лампы заставил посетителей зажмурить глаза… Открыв их, они не могли удержаться от возгласа восторга и удивления: посредине обширной залы возвышался словно огромный колокол, блестевший в лучах света, как серебряный.
— Граната! — воскликнул Михаил Васильевич.
— Да, профессор, граната для небесного путешествия, план которой вы дали графу, и которую я сделал по его указаниям.
Старый учёный с видом полнейшего удовлетворения несколько раз обошел вокруг снаряда, тщательно осматривая его.
— Я позволил себе, — обратился к нему Гонтран, — лишь в одном изменить ваш план: боясь, чтобы снаряд не был слишком тяжел, я решил заменить сталь никелированным магнием… Вы знаете, что сейчас магний стоит всего восемьдесят франков за кило. Зато он легчайший из металлов, в шесть раз легче серебра и вдвое легче алюминия, а никелированный — он так же прочен, как и сталь.
Михаил Васильевич отвечал одобрительным наклонением головы.
— Но ведь все-таки эта масса должна весить ужасно много? — спросила Леночка.
— Не более пяти — шести сотен килограммов… А главное — весь снаряд разборный, скреплён при помощи винтов и гаек, так что перевозка его не составит ни малейшего труда, — авторитетным тоном сказал Гонтран.
— Нетрудно будет и поднять его на вершину Котопахи, — добавил Сломка.
Между тем старый учёный, не говоря ни слова, стоял около гранаты и ласкал полированный метал рукой, как мать ласкает свое детище.
— А можно нам войти внутрь, — снова спросила Леночка.
Услышав желание своей невесты, Гонтран поспешил нажать одно место в стенке прибора, и тотчас перед девушкой без шума отворилась потайная дверь.
— Пожалуйте! — проговорил граф.
Леночка вошла внутрь вагона-гранаты. За нею, сгорая от нетерпения, поспешил Михаил Васильевич.
Внутренность снаряда походила на футляр для драгоценностей. Обои из толстой шелковой материи, пушистый ковер, покрывавший пол, поднятый на рессорах, — мягкий диван вокруг стены, изящная люстра в четыре лампы, привешенная к потолку, — все это делало вагон-гранату очень уютным внутри. С четырёх сторон в стенках гранаты были прорезаны четыре полупортика с окнами, позволявшими пассажирам вагона видеть все, что происходит снаружи.