Путешествие одиннадцатое

— Да, но во главе ее тоже стоит Калькулятор. Профессор Млассграк допускает, что он страдает не только электрическим, но и политическим раздвоением личности. Слушайте дальше. Никакой еды, никаких конфет — ничего из этих вещей. Есть будете исключительно ночью, через это отверстие, вставите сюда ключик — здесь замок — дверца откроется, вот так. Смотрите, не потеряйте ключик — тогда вам грозит голодная смерть.

— Действительно, роботы ведь не едят.

— Подробностей об их нравах, по вполне понятным причинам, мы не знаем. Хорошенько изучите объявления в их газетах, это очень полезно. А когда будете с кем-нибудь разговаривать, не приближайтесь к собеседнику, чтобы он не мог заглянуть сквозь сетку микрофона внутрь — лучше всего, если вы будете постоянно чернить зубы, вот коробочка басмы. И не забудьте демонстративно смазывать свои шарниры каждое утро, все роботы так делают. Но не пересаливайте — если вы будете немного скрипеть, это только произведет хорошее впечатление. Ну, вот более или менее все. Э, минутку, вы что, собираетесь так выйти на улицу, — у вас все дома? Тут есть потайной ход, сюда…

Он нажал какую-то книгу на стеллаже, часть стены отодвинулась, и по узенькой лестнице я с грохотом спустился во двор, где стоял грузовой вертолет. Меня втащили внутрь, и машина поднялась в воздух. Через час мы сели на секретном космодроме. Рядом с обычными ракетами на бетоне стояло круглое, как башня, зернохранилище.

— Побойтесь бога, это — ракета? — обратился я к сопровождавшему меня секретному офицеру.

— Да. Все, что вам может понадобиться, шифры, коды, радио, газеты, продовольствие и разные мелочи — все уже внутри. А так-же большой рак.

— Рак?

— Для вскрытия сейфов… как оружие, только в крайнем случае. Желаю сломать шею, — любезно сказал офицер.

Я даже не мог как следует пожать ему руку, она утонула в железной перчатке. Открыв дверь, я вошел в амбар. Внутри это была ракета как ракета. Мне очень хотелось вылезти из железной коробки, но меня заранее предостерегли, — специалисты объяснили, что будет лучше, если я привыкну к этому бремени.

Я запустил реактор, взлетел и лег на курс, а затем не без труда пообедал — пришлось ужасно выворачивать шею и все равно рот не приходился прямо против дверцы, и я помогал себе рожком для ботинок. Потом я уселся в гамак и занялся прессой роботов. Вот несколько заголовков, которые бросились мне в глаза на первых страницах:

БЕАТИФИКАЦИЯ СВЯТОГО ЭЛЕКТРИЦИЯ

ЛИПНЯКОВ ВРАЖЬИМ ПРОИСКАМ КОНЕЦ ПОЛОЖИМ

БУЯНСТВО НА СТАДИОНЕ

ЛИПНЯК В ОКОВАХ

Синтаксис и словарный состав сразу же меня удивили, но я вспомнил, что говорил профессор Гаргарраг о словарях архаического языка, которые некогда имел на борту «Божидар». Я уже знал, что роботы называют людей липняками. Самих себя они считают пышнявцами.

Я прочитал последнюю заметку, где говорилось о липняке в оковах.

«Пара алебардитов Его Индуктивности накрыли нынче при третьем утрешном колоколе липняка-лазутчика, кой на постоялом дворе пышнявца Мремрана укрытья в мерзостности своей искал. Верным Индуктивности слугой будучи пышнявец Мремран в сей же миг Алебардуру гороцкую уведомил, затем же вражий шпиен с личником открытым для бесчестья, криками ненавистными толпы провожаемый, в тюрьму Калефаострум брошен был. Делом ево законник Semperitititae Туртран занялся».

«Для начала неплохо», — подумал я и вернулся к колонке под заголовком «Буянство на Стадионе».

«Уже созерцатели турнею грузельского оконфуженно травку покидали, однако же Гирлай III, грузель Туртукуру отдавая, овсянец пробульдозил, через что фракутура голени от игры его отохотила. Закладчики видучи, что премиума решились, в касу ринулись, приступом взяли тингуль касовый, а тингулятора помяли люто. Потроль посадской Алебардуры восем буянов, каменьями обременив, в яму кинул. Придет ли все ж конец етим перетурбацам, смиренно проблемуют власти кветливые созерцатели».