Путешествие по арабским странам

— В движении арабских стран за независимость имеются два различных течения — социально-национальное и националистически-шовинистическое. Только социальное течение приведет к подлинной независимости. (Националистическое легко смыкается с империализмом.

— Об этом стоит подумать, — равнодушно сказала Ивонна. — В теории многое выглядит прекрасно.

— Подумайте об Ираке и об «Ирак петролеум компани», которой владеют самые мощные нефтяные концерны США, Англии и Франции. Они поддерживают богатых землевладельцев — шейхов, закабаляющих нищих феллахов. Подумайте о Сирии, которой постоянные угрозы извне, заговоры и интервенции не дают возможности развиваться. А что в это время делает ваше правительство, прикрываясь разговорами о свободе?

Так как Ивонна молчала, ответил Ахмед:

— Оно покупает политических деятелей и королей.

— Оно входит в сговор с еще сохранившимися феодальными мумиями Востока против народов, — дополнил Петер. — И все это якобы во имя свободы. Вы ведь не можете одобрять этого, Ивонна?

— Но я не одобряю и коммунизма, — сказала она упрямо.

— Коммунизм во всяком случае еще не украл у арабов ни одного пиастра, — возразил Ахмед сухо. — Те, кто крадет в наших странах, крадут во имя западной свободы.

— Тем не менее у вас коммунистическая партия запрещена.

— У нас все партии запрещены, — уклончиво ответил Ахмед.

— На вашем месте, — съязвила Ивонна, — я бы сказала: «Невинные расплачиваются за виновных».

— Быть может, я так и говорю, — решился Ахмед. — Быть может, многие говорят или думают, что им, да и всей стране жилось бы лучше, если бы вместе с коммунистической партией и другими прогрессивными организациями они имели возможность открыто высказывать свои требования. Быть может, они бы даже хотели сказать, что ни Египет и ни одна другая страна не могли бы добиться свободы без помощи социалистических стран.

— Тем удивительнее, — прервала Ивонна, — что коммунистическая партия запрещена[65]. Не правда ли?

— Нет, — спокойно возразил Ахмед. — Революция в Египте направлена против феодализма и империализма. Буржуазия настаивает на своих привилегиях в отношении феллахов и рабочих. Но ничто не стоит на месте. Борьба часто замирает, но никогда не прекращается. Кто угрожает независимости извне, тот тормозит борьбу или задерживает победу.

— Значит, мы, — Ивонна язвительно подчеркивала слова, — мы виноваты в том, что вы преследуете коммунистов.

— Вы сами, — крикнул Петер, — сидели сегодня в зале суда, видели заговорщиков и разложенные в зале восемьсот западногерманских винтовок и думали, как мы: «Деньги из Англии и Ирака; заговорщики в Бейруте, Дамаске, Багдаде, Лондоне; стремление сохранить прошлое при помощи оружия из западных стран; из этого оружия собирались стрелять; его собирались пустить здесь в ход в то время, когда по Порт-Саиду носился призрак смерти; при его помощи собирались убивать коммунистов или просто прогрессивно настроенных людей, демократов, борцов за мир, врагов империализма, убить будущее… И в Порт-Саиде и здесь это делалось по приказу Англии и Франции… Завтра, послезавтра могут возникнуть новые заговоры и… претвориться в жизнь». Вы сегодня осудили эту политику так же четко, как и мы.

— Конечно. Таково мое мнение.

— Но ваше правительство, Ивонна, предписав своим гражданам выехать из стран Ближнего Востока, открыто признало, что знает о предстоящей войне. Оно могло поднять тревогу, но не сделало этого. Оно стремилось получить «наследство»: нефть, влияние, опорные пункты. Неужели вы не видите этого?

— Вижу, вижу, — недовольно сказала Ивонна и отпила глоток вина.

— Видеть правду легче, чем писать о ней, — заметил Ахмед.

— Писать правду легче, чем печатать ее, — в бешенстве сказала Ивонна. Затем она улыбнулась, сделав вид, что пошутила, и ушла.

Петер и Ахмед решили пройтись по Дамаску. Ахмед взял Петера под руку. Они шли и молчали. Город, поднимавшийся вверх по крутому склону горы, был подобен сверкающему в ночи раскрытому огненному вееру. В реке Нахр-Барада тускло отсвечивали гирлянды фонарей.

— На Востоке уже светлеет, — сказал Ахмед. — Часто еще будут пытаться накинуть нам на голову покрывало, зажать рот, отбросить назад, во тьму. Мракобесы несли нам страдания, несут их еще и теперь. Свет, много света мы добудем себе сами. А друзья нам помогут.

ВСЕ МЕНЯЕТСЯ НА БЕРЕГАХ НИЛА

Книга Максимилиана Шеера, судя по фактам и событиям в ней описанным, посвящена его впечатлениям от поездки на берета Нила в 1956 году. Для меня, прожившего в ОАР шесть лет, многое, о чем пишет автор, знакомо по непосредственным наблюдениям, и я могу свидетельствовать, что у автора острый глаз, что он сумел живо и интересно рассказать о Египте. Но не могу не заметить при этом, что главное из того, о чем говорится в книге, — путешествие во вчерашний день страны. В этом винить автора нельзя: в Объединенной Арабской Республике происходят преобразования, стремительно изменяющие облик страны и условия жизни.