Путешествие по арабским странам

— Более того, — (вмешалась Ивонна, — по закону каждый, кто после национализации оставил работу, мог быть посажен в тюрьму.

Генерал снова улыбнулся уголками рта, но промолчал.

— Скорее всего, — продолжала Ивонна, — те, кто составлял законы, хотели предотвратить осложнения на канале, которые могли бы привести к конфликту.

— Западные лоцманы сговорились бросить работу, — сказал теперь генерал. — Ни одного из них мы не преследовали по закону. Все они спокойно уехали домой.

— А преднамеренные проступки служащих вы тоже оставили без последствий?

— Этих людей мне было жаль. Я ведь знал, что они действуют не по доброй воле, а выполняют приказания некоторых иностранцев.

Петер спросил, где директор научился управлять каналом и регулировать навигацию.

— Я — солдат. Как бывший офицер генерального штаба, я должен уметь планировать. Мы привыкли обставлять планы, считаясь с возможностью худшего. Взяв в свои руки канал, мы также планировали в расчете на худшее. Кроме того, я инженер.

— Так что вы хорошо знаете канал?

Египтянин снова улыбнулся:

— Никто не может похвастать тем, что знает канал до конца. Я все еще учусь.

— Но вы знаете канал, насколько это возможно?

— Мне кажется, да. Ведь я инженер.

Ивонна спросила, верно ли, что он служил инженером на нефтеразработках.

— Не на разработках, — ответил тот. — До того как я пришел на канал, в моем ведении находилась вся добыча нефти в Египте.

— И «Шелл» тоже?

— Вся добыча нефти в Египте.

— Вы, значит, строили и нефтепровод между Суэцем и Каиром?

— Это был один из наших проектов.

— А сколько времени продолжалось строительство?

— С января пятьдесят пятого года до июня пятьдесят шестого. Этими проектами предусматривалось также строительство новых нефтеперегонных заводов.

— Благодарю вас.

— Нефть бесспорно сыграет еще большую роль в борьбе за независимость. Я имею в виду арабскую нефть, — заявил Петер.

Египтянин взглянул на него своими блестящими глазами и промолчал.

— Я заметил, — невозмутимо продолжал Петер, — что египтяне, с которыми мне приходилось встречаться; страстно любят свою родину. Чем вы это объясняете?

— В тысяча девятьсот девятнадцатом году, когда кончилась первая мировая война, мы были юношами. И мы видели, что наши старшие братья подвергаются тому, что мы называем колониальным гнетом. Мы видели, как британские солдаты убивали египтян только за то, что они требовали национальной независимости.

Нечто подобное они слышали уже в Суэце.

— В университете, — добавил директор, — мы поняли, что губернаторам короля, властвующей династии и некоторым господам из администрации безразлично, будет наша страна свободна или нет. Но мы, египтяне, народ свободолюбивый, мы хотим, чтобы вся страна в целом и каждый человек в отдельности были свободны.

Он помолчал.

— Мы хотим, — сказал он, — чтобы по каналу свободно могли проходить суда всех стран. Но канал— часть Египта, и Египет может быть свободен только в том случае, если он управляет каналом.

Ибис — священная птица

Они поехали назад, в Каир, по той же хорошей, асфальтированной дороге, затененной деревьями, вдоль пресноводного канала, мимо полей и лугов, через деревни и городки.

У одной из деревень вплотную к дороге пахал феллах. Плуг тащили два буйвола со странно изогнутыми рогами, будто стилизованные.

«Природа, — подумал Петер, — быть может, решила стилизоваться, дабы доказать некоторым буйволам, что существует не одна форма реализма».

Борозды поля кишели белыми птицами. Близость людей и буйволов нисколько не смущала их, с философским спокойствием они оглядывались, подпрыгивали, иногда поднимались в воздух, опять садились и что-то клевали в борозде. Они составляли неотъемлемую часть ландшафта в окрестностях, канала. Целыми стаями. сидели они на лугах, выделяясь белыми пятнами на их зеленом фоне, дремали неподвижно на эвкалиптах — издали казалось, будто их ветви усыпаны белыми цветами, — прогуливались по пашне.

— Эту птицу, — заметил водитель-египтянин, — нельзя убивать и ловить. Нарушителю грозит строгое наказание.

— Почему? — спросила Ивонна.

— Без нее не было бы урожая.

— Что это значит?

— Давайте спросим феллаха.

Они остановились. Вместо объяснения феллах жестом предложил иностранцам следовать за ним к соседнему кукурузному полю. Он выбрал молодой стебель, осмотрел его и разломал. Отогнув лист от стебля, он показал обломанный кусок. Там извивался вспугнутый жирный червячок.

Энергично жестикулируя, феллах охотно рассказал, что белые птицы поедают червяков, без них червяки опустошили бы поля. Он показал на два обгрызенных стебля на краю поля, похожих на остатки листьев после пиршества майских жуков.

Ибис, белый африканский аист с длинным клювом, не такой крупный, как сказочный аист, приносящий детей, но бесспорно приносящий сказочную пользу, выполнял роль санитарного инспектора.

Когда они снова сидели в машине, Петер сказал:

— Древние египтяне поклонялись ибису как священной птице.

— За то, что она уничтожает червей?

— По дошедшим до нас сведениям, священная птица имела другое оперение и была больше, но принадлежала, наверно, к тому же виду.