Путешествие по арабским странам

В шесть часов утра Петер поехал на центральный вокзал. Граждане западных государств эвакуировались уже несколько дней назад, так как их правительства знали о надвигающихся событиях. Граждане восточных стран остались. Теперь специальный поезд должен был доставить женщин и детей в Асуан, откуда они через Судан отправятся домой.

Вокзал был заполнен египтянами, главным образом женщинами и детьми. Среди мешков с вещами, потрепанных чемоданов и картонок, среди орущих детей и утешающих их матерей редко-редко можно было увидеть в толпе мужчину, явно провожающего жену и детей из города, подальше от опасности. «Ах, если бы вы, джентльмены и месье, которые развязываете войну, увидели спасающихся бегством женщин с детьми и не испытали бы при этом жалости, значит у вас вместо сердца камень или, быть может, бумага, на которой печатаются акции», — подумал Петер. Ему с трудом удалось пробраться к поезду — перрон был до отказа забит сидевшими и стоявшими людьми. В память врезалась молодая женщина вся в черном, с младенцем, завернутым в темное одеяло. Она не шевелясь сидела на корточках, из черного платка выглядывало миловидное лицо, неподвижное, с уставившимися в одну точку глазами. Она была настолько подавлена, что не замечала огромной мухи, давно сидевшей на уголке ее рта. Кто ее муж? Солдат? Где он? В пустыне? Жив ли он? Она смотрела перед собой невидящим взглядом и только изредка мигала. Это было единственное движение, которое заметил Петер, долго наблюдавший за ней.

Незабываемое впечатление произвела на него и девушка, которая привела свою мать на вокзал, спокойно и сердечно объяснила ей что-то, а затем начала прощаться. Мать и дочь долго стояли обнявшись. Мать была закутана в покрывало, на девушке была синяя форма освободительной армии. Эти два представителя разных поколений напомнили Петеру эпизод, рассказанный Ахмедом. В автобус вошли две девушки — бойцы освободительной армии. Молодой парень, типичный феллах, сказал, обращаясь к женщине в черном: «Видишь, мама, даже девушки вступили в армию. Ты ведь не хочешь, чтобы я сделал меньше, чем они». Мать ответила: «Нет, конечно нет. Но у врагов столько оружия, гораздо больше, чем у нас, и ты не сможешь защищаться». «Если у меня не будет ружья, я разорву врагов зубами!» — воскликнул феллах.

Рассказав это, Ахмед добавил:

— У моей старшей сестры три сына служили в армии. Один погиб. Я пошел к ней, чтобы утешить ее. Она держалась стойко и тихо сказала мне: «Он погиб за родину. Я знаю, мы победим, значит, он погиб не напрасно». И лишь потом расплакалась.

За холмом, в пустыне к востоку от Каира, в густом чаду взошло солнце. На небе громоздились тяжелые, темные тучи, все еще смешанные с дымом. Были вечера, когда пламя взрывов и пожаров долго застилало горизонт. Были дни, когда на фоне неба с рассвета и до темноты вздымались огромные столбы дыма, густого, черного, угрожающего… Были часы, когда казалось безразличным, возвещают сирены тревогу или отбой. Война днем и ночью висела над городом: стреляли зенитки, трещали пулеметы, в дневном небе взрывались вражеские самолеты. Машины противника не были видны — слишком высоко они летали, только появлялись и исчезали белые облачка разрывов зенитных снарядов. Но иногда высоко вверху вдруг появлялась вспышка сначала кроваво-красного, а затем — на мгновение — белого цвета — это в реактивный истребитель противника попал снаряд и разнес его на куски.

Накануне вечером английская радиостанция передала, что Исмаилия захвачена войсками ее величества.

Но еще до восхода солнца военные действия прекратились, и Исмаилия осталась в руках египтян.

Прекращение огня мало что изменило в Каире. Как и прежде, люди были полны решимости.

— Мы будем защищать наши города, каждую улицу, дом за домом, как русские на Волге, — еще накануне говорил какой-то ремесленник.

— Это ваше личное мнение? — спросил Петер.

И в ответ услышал:

— Спросите любого пешехода на улице — каждый скажет так же.

В первый день войны многие египтяне не верили что правительства Англии и Франции прикажут своим солдатам воевать даже против мирного населения. Но потом на многие города упали бомбы. Загремели взрывы. К небу поднялись столбы огня. Женщины и дети погибали от бомб. И эмоциональные, темпераментные египтяне восстали против агрессоров.

«Нас двадцать три миллиона человек! Каждый, кто в силах держать оружие в руках, готов умереть за свою страну. Враги могут истребить нас всех до одного, но Суэцкий канал им не достанется, Египет они не получат». Эти слова египетского писателя, произнесенные в первый день войны, выражали мнение всего парода.