Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Помимо всего прочего, этот план был связан с большой опасностью. Самый легкий бриз от зюйда поднимал сильное волнение на море в узкой части залива, и беспалубное судно подвергалось риску наполниться водой и утонуть. К тому же постоянные туманы и настойчивость ветров от зюйда делали неопределенным срок возвращения баркаса, при том что мы не должны были терять ни минуты. И тогда вместо отправления баркаса для прояснения этой географической проблемы, в решении которой более не могло быть сомнений, я предложил удвоить наши усилия, чтобы, наконец, уйти из этого залива, который мы исследовали в продолжение трех месяцев. Мы обошли почти все его берега, несколько раз пересекли его во всех направлениях и непрерывно промеряли глубины — не столько ради географической науки, сколько ради собственной безопасности. Только лот мог быть нашим вожатым в гуще туманов, столь долго окутывавших нас. Однако они не ослабили нашей настойчивости, и ни одна точка двух побережий не избегла нашего внимания.

Теперь оставался только один интересный вопрос, который нужно было прояснить, — южная оконечность острова Сахалина, берег которого мы исследовали лишь до залива Де-Лангля на 47° 49′ северной широты. Признаюсь, что я, вероятно, оставил бы это заботам других, если бы располагал иной возможностью уйти из этого залива. Благоприятное время года подходило к концу, и я не скрывал от себя крайней трудности, с которой сопряжено преодоление двухсот лье против ветра в столь узком проходе, часто покрытом туманами, где ветра от зюйда отклоняются к осту и весту лишь на два румба.

По правде говоря, я знал из описания путешествия на «Кастрикуме», что голландцы встретились с ветрами от норда в августе. Однако нужно отметить, что они шли вдоль восточного побережья так называемого острова Йессо. Мы же, с другой стороны, были зажаты между двумя сушами, южные оконечности которых находятся в муссонном поясе. Как известно, южные муссоны господствуют у берегов Китая и Кореи до октября месяца.

Как нам представлялось, ничто не могло отклонить первоначальный импульс, полученный этими ветрами. Это соображение лишь увеличило мое желание ускорить наш уход отсюда, и я назначил окончательным днем отплытия 2 августа. Остающееся время мы использовали для осмотра некоторых частей залива и островов, в нем находящихся.

Наши натуралисты высаживались во всех местах побережья, которые, как им представлялось, могли удовлетворить их любопытство. Сам мсье де Ламанон, который перенес продолжительную болезнь и выздоравливал очень медленно, пожелал сопровождать нас. Застывшая лава и другие вулканические породы, которые, как он знал, образовывали эти острова, не позволяли ему поддаться собственной слабости.

Вместе с аббатом Монже и отцом Ресевером он установил, что наибольшая часть пород вблизи залива и на островах состоит: из кремниевой лавы, сжатой или пористой; серых базальтов, слоистых или в конкрециях; и, наконец, из траппа, который, как казалось, не подвергался действию огня, но участвовал в переносе вещества лавы и базальтов, расплавленных в вулканической печи. Внутри этих пород, извержение которых, судя по всему, произошло очень давно, обнаруживались различные скопления кристаллов. Наши ученые не смогли найти кратеры вулканов: потребовалось бы несколько недель, чтобы отыскать и изучить следы, которые привели бы к ним.

Мсье де ла Мартинье, с присущей ему энергией, прошел по оврагам и рекам в поисках новых растений. Однако он обнаружил лишь те виды, которые уже видел в бухтах Терней и Сюффрена, и в меньшем количестве. Растительность пребывала почти в таком же состоянии, как в окрестностях Парижа в середине мая: земляника и клубника еще цвели, ягоды смородины начинали краснеть, сельдерей и кресс-салат встречались очень редко.

Наши конхиологи были более удачливы. Они обнаружили пластинчатые устрицы, очень красивые, бордового и черного цвета, которые требовали большой сноровки, чтобы отделить их от скалы. Их створки были столь тонкими, что лишь с большим трудом мы могли сохранить их в целости. Мы также выловили тралом несколько букцинумов красивой окраски, гребешков, мидий самого обычного вида и различных сердцевидок.

Наши охотники подстрелили несколько рябчиков, диких уток, бакланов, кайр, белых и черных трясогузок, маленькую мухоловку голубого цвета, не описанную прежде ни одним орнитологом. Однако все эти виды были мало распространены. Все живые существа в этом почти всегда холодном климате пребывают словно бы в оцепенении. Бакланы и чайки, которые в более теплом климате собираются в стаи, здесь ведут жизнь отшельников на вершинах скал. Морской берег как будто погружен в траур, и леса, где раздается лишь карканье ворона, служат укрытием для белоголового орла и других хищных птиц.